В чем смысл покорения Эвереста?

Как рассказал Esquire Абрамов, тибетская сторона менее популярна, потому что восхождение по этому маршруту стоит дороже. «Непальская сторона дешевле, слабо контролируется, в результате чего люди едут в плохо организованные и слабообеспеченные экспедиции: лезут на Эверест без кислорода, без шерпов (так называют профессиональных проводников из числа местных жителей) и гидов. Иногда даже без необходимого снаряжения — палаток, горелок, спальных мешков, видимо, надеясь переночевать в чужих палатках, поставленных на склоне другими экспедициями. С тибетской стороны такое невозможно, власти тщательно контролируют ситуацию. Например, здесь нельзя получить разрешение на восхождение, если у тебя нет личного шерпа».

В связи с ростом популярности альпинизма и количества желающих покорить Эверест, в Китае ввели лимит в 300 пермитов на восхождение. Более того, из-за большого количества мусора власти запретили туристам посещать базовый лагерь, расположенный на высоте 5150 метров над уровнем моря.

Непальский маршрут более опасный из-за возможного схода лавин, утверждает мастер спорта международного класса, член правления Федерации альпинизма России Сергей Ковалев. Например, на южных склонах Эвереста находится ледопад Кхумбу, который считается самым опасным участком маршрута восхождения. 18 апреля 2014 года там произошел сход лавины, в результате которого погибли 16 человек. «Там узкий гребень и крутой лед, и там невозможно передвигаться без провешенной веревки. Ты не можешь просто обогнать людей. Ты вынужден стоять в этой дурацкой очереди без возможности спуститься, поскольку ты фактически привязан к веревке. Ну, видели сами фото. Там все дышат в затылок друг другу. На северной стороне все-таки есть возможность обойти», — комментирует Ковалев.

Почему тогда люди продолжают ездить в Непал, если это небезопасно? Потому что есть такая вещь, как организационные моменты и человеческий фактор, отвечает Ковалев: «Некоторые компании поссорились с китайским клубом альпинистов или отказались работать с китайской стороной по каким-то своим причинам. А еще не нужно забывать: люди ездят с гидами и компаниями, которым они доверяют. Если они уже всходили на Эльбрус с одной конкретной компанией, то с высокой долей вероятности они с ними же поедут в экспедицию из Непала».

К трагическим смертям 2019 году привела совокупность двух обстоятельств: маленькое «погодное окно» и рекордное количество выданных разрешений на восхождение — 381 пермит. В результате на вершину поднялись более 700 человек (гидам и шерпам, сопровождающим альпинистов, разрешение не нужно), образовалась очередь — людям пришлось провести в ней до 12 часов.

«Это как пробки в городе. Все стоят на проспектах. В последние годы обычная практика, так как дней, пригодных для восхождения, всего два-семь в год. Остальные дни бушуют сильнейшие ветра или валит снег в муссонный период. Все хотят вписаться в это "погодное окно", — объясняет Абрамов.

Как правило, все альпинисты поднимаются на Эверест в кислородных масках. С 1978 года, когда пика достигли итальянец Рейнхольд Месснер и немец Питер Хабелер, без кислорода на вершину смогли подняться немногим более 200 человек.

«На такой высоте парциальное давление кислорода почти в четыре раза меньше, чем у поверхности земли, и составляет 45 миллиметров ртутного столба вместо 150 на уровне моря. В организм поступает меньше кислорода, это приводит к кислородному голоданию, которое проявляется тяжестью в голове, сонливостью, тошнотой и неадекватностью действий», — объясняет главный редактор интернет-портала Mountain.RU Анна Пиунова.

В 2016 году восхождение на Эверест без кислорода совершил американский альпинист и фотограф National Geographic Кори Ричардс, а его товарищ Эдриан Боллинджер повернул назад в 248 метрах от вершины — и, скорее всего, таким образом спас себе жизнь. «У меня было несколько трудных ночей перед восхождением на вершину на высоте 7800 и 8300 метров. Мне так и не удалось согреться — температура тела была слишком низкой. Когда мы начали подниматься дальше, я понял, что чувствую себя не на 100%. Вопреки прогнозам погоды начался легкий ветер. Меня начала начал бить озноб, я стал не так разговорчив, потом начал дрожать и потерял базовые навыки», — рассказывал Боллинджер.

Не все амбициозные альпинисты прислушиваются к собственному организму и сопровождающим их гидам, рассказывает Пиунова. «Многие люди не понимают, как именно организм реагирует на высоту, не понимают, что обычный кашель может служить симптомом стремительно развивающегося отека легких и головного мозга. На такой высоте самочувствие напрямую зависит от того, какой расход кислорода тебе включает гид». Обычно шерпы не рассчитывают проводить столько времени в зоне смерти, 12-часовые очереди — своеобразный рекорд, клиент расходует больше кислорода, баллонов не хватает. В таких случаях шерпа снижает ему подачу или отдает свой баллон, если видит, что клиент совсем плох. Иногда клиенты не слушают гидов, когда те говорят, что пора начинать спуск. Порой достаточно сбросить несколько сот метров, чтобы остаться в живых», — говорит Пиунова.

Очереди на вершину Эвереста — не новое явление. Фотография (ниже) с вереницей людей была сделана в конце мая 2012 года опытным немецким альпинистом Ральфом Дужмовицем. Тогда за выходные на Эвересте погибли четыре человека.

Дужмовиц тогда не смог добраться до вершины и вернулся в базовый лагерь. «Я был на высоте 7900 и увидел эту змейку из людей, идущих бок о бок. Одновременно проходило 39 экспедиций, а всего на вершину одновременно восходили более 600 человек. Я никогда не видел столько людей на Эвересте», — рассказывал он The Guardian.

Еще одна немаловажная проблема в этом контексте — отсутствие опыта у туристов, приехавших посмотреть природу, развлечься или, чего доброго, похвастаться перед друзьями. «Сейчас не нужно особых умений, чтобы подняться на Эверест так, как это делают современные туристы. В последние десять лет кислород начинают использовать уже на уровне базового лагеря (он находится на высоте примерно 5300 метров), хотя раньше все начинали им пользоваться после отметки 8000 метров. Теперь они "пьют" его, словно это вода», — говорит Дужмовиц.

«Несмотря на то что Эверест — это высшая точка планеты, два классических маршрута, по которым сейчас поднимаются, — они достаточно простые и не требуют умения вскарабкиваться по вертикальным скалам или забираться по вертикальному льду. Поэтому Эверест оказался неожиданно доступен для, скажем так, любителей со средним уровнем подготовки», — комментирует Ковалев.

Если бы на высоте Эвереста был организован некий патруль, который следит за погодными условиями и регулирует количество восходящих людей, возможно, многих смертей удалось бы избежать. Но в текущих условиях решение остается за компаниями, организующими туры. Опытные альпинисты говорят, что в столице Непала Катманду открылось множество небольших фирм, предлагающих экспедиции за меньшую стоимость, а более крупные компании перестали уделять значительное внимание организационным моментам и обеспечению безопасности.

Так, один из альпинистов (он был на Эвересте в трагические даты) рассказал The New York Times, что у него диагностирована сердечная патология, но он соврал организаторам, что абсолютно здоров.

«Чтобы участвовать в Ironman (серия соревнований по триатлону), нужно сдавать нормативы. При этом для подъема на самую высокую гору на планете нормативы не нужны. Что с этим не так?» — задается вопросом один из опытных альпинистов.

Участники экспедиций также жалуются на плохую экипировку — вплоть до того, что цилиндры с кислородом протекают, взрываются или их наполняют некачественным кислородом на черном рынке.

«Для Непала это прибыльный бизнес. Для шерпов — единственная возможность заработать. Поэтому ожидать улучшения ситуации в ближайшем будущем не приходится», — комментирует Анна Пиунова.

По мнению Анны Пиуновой, ничего плохого в коммерческом альпинизме нет, главная проблема — в количестве экспедиционных групп. «Эту проблему может решить только Непал. Возможны несколько вариантов: можно снова сильно повысить цену на пермит, можно ввести лотерею, как на нью-йоркском марафоне, а можно просто ограничить количество выдаваемых пермитов. А еще можно донести до людей довольно простую мысль, что горы — это не только Эверест». Прямые запреты — мера избыточная, считает Сергей Ковалев: «Теоретически власти Непала могут ввести ограничения, но тогда создастся определенный ажиотаж, будут большие финансовые потери и для страны, и для коммерсантов, которые занимаются этим бизнесом. Государство должно регулировать эту сферу, но только в вопросе контроля над организаторами экспедиций — нужно следить за качеством подготовки гидов и компетентностью компаний».

«То, что мы видим на Эвересте в наши дни, к классическому альпинизму не имеет отношения. Эверест называют третьим полюсом земли, люди готовы платить большие деньги, чтобы поставить очередной флажок на своей карте мира. После выхода фильма "Эверест", снятого по мотивам бестселлера Кракауэра "В разреженном воздухе" о трагедии 1996 года (11 мая 1996 года при восхождении на Эверест погибли восемь альпинистов), интерес к горе только усилился. Нельзя сказать, что всеми этими людьми, что нанимают шерпов, двигают исключительно тщеславие и амбиции. Все разные. Кто-то просто мечтает посмотреть на мир под другим углом. Кто-то хочет выйти из зоны комфорта, испытать себя», — рассказывает Анна Пиунова.

С ней согласен Серей Ковалев: «Прежде всего на Эверест поднимаются, потому что он существует. Это вызов самому себе: хоть на вершине уже побывали тысячи человек, это по‑прежнему такое личное достижение. Эверест не стал ни на один метр ниже за эти 50 лет. Каждый шаг к вершине — победа над собой. Ради этого люди и идут к высшей точке. Почему именно Эверест? Это в чистом виде магия цифр, это самый высокий пик на планете».

Александр Абрамов называет восхождения на Эверест смыслом жизни: «Я занимаюсь альпинизмом с 17 лет и совершил под 500 восхождений различной сложности и высоты. С Эверестом у меня сложились своеобразные отношения. Первые четыре восхождения были неудачными — я не берег силы, был плохо подготовлен (в первые поездки мы не использовали шерпов и у нас было мало кислорода), была плохая еда и дешевое снаряжение. Вероятно, поэтому я продолжаю штурмовать его каждый год. И уже десять раз взошел на вершину. Каждый раз это сложное и опасное мероприятие, без которого я уже не вижу своей жизни. И конечно, это моя работа — работа горного гида. Я люблю свою работу и нахожу в восхождениях смысл моей жизни».

Материал был впервые опубликован на сайте pravilamag.ru.