5 фильмов с Джейсоном Стетхемом, в которых он вышел из привычного амплуа брутального головореза

Удивительный в своей непритягательности фильм, большую часть которого двое обнюхавшихся кокаином мужчин, запершись в туалете, ведут пространные разговоры за жизнь. Один из них — Крис Эванс, будущий Капитан Америка. Второй — Джейсон Стетхем, фирменную лысину которого тут трогательно прикрыл челкой. Играет он как раз того, кого в прочих фильмах ему приходится показательно мочить, — предельно скользкого типа, банкира-драгдилера.

Полицейский-раздолбай бросается на поиски пропавшего бриллианта и, несмотря на неуклюжесть и раздражающий всех нарочитый французский акцент, оказывается вполне компетентным сыщиком.

У Стетхема тут скорее камео, чем полноценная роль — и тем ослепительнее он в редком образе тренера сборной Франции (не Англии!) по футболу. За минуту экранного времени он успевает пофлексить перстнем с гигантским розовым бриллиантом, порадоваться победе сборной, поцеловать Бейонсе и загадочно умереть.

Четверо друзей промышляют мошенничеством в надежде сорвать большой куш на подпольном турнире по покеру. Один из приятелей — талантливый игрок, не знающий поражений. Там он впервые сыграет по-крупному. Друзья не догадываются, что на турнире играют нечестно, шансов на победу нет, а за поражение придется расплачиваться всем четверым.

В 1998-м двадцатидевятилетний режиссер Гай Ричи начал работу над своим первым полнометражным фильмом. На всем приходилось экономить: от звездного каста полностью отказались, на главные роли взяли молодых неизвестных актеров, а на второстепенную — Джейсона Стетхема, мужчину-модель, до этого снимавшегося только в рекламе. Ему доверили открывающую сцену фильма: мелкий мошенник по кличке Бекон торгует на улице фальшивой ювелиркой, бойко читая похабные стишки: «Цепочка длинная, как моя рука». Оформиться в брутального супергероя тут он еще просто не успел, хотя харизма будущей суперзвезды неумолимо пробивается даже сквозь комедийные эпизоды.

Доведенный до отчаяния молодой человек принимает участие в садистской игре на выживание. Правила простые: игроки становятся в круг, берут револьверы, заряженные одним патроном, крутят барабаны, целятся в друг другу в затылки и по команде дружно спускают курки.

Прочитав синопсис, вы, вероятно, уже нарисовали в воображении картину, где герой Стетхема ворвался в этот гадюшник и перебил и злодеев-организаторов, и утративших человеческий вид участников сатанинского конкурса. Примерно это, кстати, и случилось в недавнем «Пчеловоде», но пятнадцать лет назад в авторемейке инди-триллера Геллы Баблуани ему досталась куда менее эпатажная, но на редкость реалистичная роль. Его персонаж — брат одного из участников, сделавший крупную ставку. Дальше начинаются спойлеры, но поверьте: в таком амплуа Стетхема вы не увидите ни в одном другом фильме.

Монашка, ухаживающая за лондонскими бездомными, влюбляется в бывшего спецназовца, страдающего от ПТСР. По странному стечению обстоятельств у них обоих есть ровно восемь месяцев на то, чтобы разобраться в чувствах друг к другу — потом все связи с прошлой жизнью придется разорвать.

На первый взгляд, это типичный боевик из позднего творчества актера. Герой немногословен и здорово расправляется с мерзавцами, держит слово и живет по кодексу чести — под это описание попадает десяток персонажей Стетхема, от Механика до Перевозчика. Подвох в том, что в «Эффекте колибри» он в первую очередь не герой, а объект, предмет первого и последнего грехопадения несчастной женщины, которая после короткого романа навсегда примет аскезу. Если уж и выбирать мужчину, ради которого стоит отложить целибат и паломничество в Африку, то пусть это будет самый мужественный брутал на планете.

В «Эффекте колибри» — очень женский, трогательный и совсем не вульгарный взгляд на персонажа Стетхема. Придумал такой необычный ракурс британский режиссер Стивен Найт, в 2000-х разыгрывавший в лондонских декорациях трагедии Достоевского (см. «Грязные прелести» и «Порок на экспорт»). После хитовых «Острых козырьков» он забросил драматургические эксперименты, а жаль — так здорово раскрыть феминную сторону образа Стетхема не удавалось больше никому.