Путешествие в «Поколение дворников и сторожей»: Александр Кушнир показывает свою коллекцию рок-артефактов
В мае-июле более 25 000 посетителей смогли ознакомиться с оригинальными магнитоальбомами «Кино», «Зоопарка», «Аквариума», «Наутилуса Помпилиуса», «Гражданской обороны», рукописями Александра Башлачева, Петра Мамонова, Янки, БГ, Егора Летова, Вячеслава Бутусова, музыкальными инструментами Сергея Курёхина, Сергея Летова, сибирских и ленинградских панк-групп, неизвестными фотографиями «ЧайФа» и «Машины времени», «Урфин Джюса» и «Автоматических удовлетворителей». Гордостью экспозиции, на которой демонстрируется более 350 рок-раритетов, является кассетная аудио-запись квартирного концерта Майка и Цоя, «свинченного» в 1985 году силами сотрудников милиции и КГБ. Мы предлагаем вам прочитать монолог идеолога выставки «Поколение дворников и сторожей» Александра Кушнира, в котором он рассказывает, как практически в одиночку ему удалось собрать эту уникальную рок-коллекцию.
Сразу хочу предупредить, что вырос я в семье коллекционеров, собиравших всё на свете — от прижизненных изданий Велимира Хлебникова до картин Галины Григорьевой. Вскоре этот вирус настиг и меня — в год московской Олимпиады я «подсел» на магнитофонные катушки с русским роком. Качество записи было мерзким, но меня это совершенно не волновало. Важен был ритуал, и я начал понимать, почему, перефразируя строчку Ахматовой, сор оказался важнее цветов. Слушая затёртые пленки «Аквариума» и вальяжно прогуливаясь между эпохами и подпольными сейшенами, я обнаружил тот «затерянный мир», который Александр Башлачев в 1984 году метко окрестил «временем колокольчиков». Это было волшебное пространство, в котором каждый кривой гитарный аккорд воспринимался как «голос великой свободы». Рок-музыканты самозабвенно входили в транс, разбивали в кровь пальцы, гитары и барабаны. Динамики вылетали из колонок, зрители — из окон, а музыканты — с работы. Атомы меняли свою структуру и расщеплялись, старая жизнь заканчивалась, новой еще не было. Наступало время открывать неизведанные материки.
Первые рок-артефакты попали ко мне в руки на легендарном Подольском фестивале 1987 года. Я с трепетом листал андеграундные журналы, где со мной говорили на нормальном человеческом языке — простом, откровенном и ироничном. Больше всего мне нравились провокационные слоганы из серии «уметь лажать — это большое искусство». Или «имидж важнее музыки, нам надо побольше плохих групп!» Как я вычитал впоследствии у мудрых теоретиков, «язык описания должен соответствовать предмету описания». Ленинградский журнал «Рокси» называл эти этнические опыты с городским фольклором хлёстким словом — «стёб».
Вскоре я сам начал писать статьи в машинописную рок-прессу. Выезжая на региональные фестивали, не упускал возможности расширять архив — менял и покупал редкие рок-издания, фотографии, копировал магнитофонные альбомы. Так к концу восьмидесятых годов у меня стало вырисовываться некое подобие рок-коллекции. Слухи о ней расползались по миру быстрее, чем я мог ожидать. Уже весной 1992 года мой стихийный архив самиздата оказался представлен на Международной книжной выставке в Праге, а спустя несколько месяцев — на стендах Frankfurter Bochmesse. Искрометный рассказ о том, как я летел на почтовом самолете и вместо Франкфурта-на-Майне оказался во Франкфурте-на-Одере, тянет на отдельную книгу.
Потом у меня состоялись лекции и семинары в Бремене, Мюнхене, Лондоне, я начал обмениваться артефактами с Британской библиотекой и Международным институтом социальной истории в Амстердаме. Особенно их заинтересовала моя энциклопедия «Золотое подполье», где подробно обозревались 240 фанзинов из 80 городов. Помню, как «Независимая газета» лирично написала: «Со страниц этой книги на нас смотрят живые, хотя и вымирающие звери. От них исходит запах живого зверья, а в глазах играют безумные искорки, как будто знают они о жизни и о роке что-то, доныне неизвестное нам».
На дворе бушевал 1994 год, «время колокольчиков» незаметно растворилось в пространстве... Под влиянием справочников из серии «100 Great Albums of the Sixties» я решил переключиться с самиздата на написание «повести временных лет» о магнитофонной субкультуре. Это был настоящий Клондайк. Спустя пять лет была готова книга «100 магнитоальбомов советского рока», за время создания которой я оброс великим множеством катушек, кассет и фотообложек, отражавших дух 70-80-х годов, «поколения дворников и сторожей».
«Мы отрывались в полный рост и организовали свое государство в государстве, — рассказывал Гребенщиков (признан иноагентом в РФ — прим.МТ) в интервью для книги. — Наша "партизанская культура" была гораздо более интересная, чем, скажем, битники или хиппи в Америке... И вся музыка в России была интереснее — просто ввиду отсутствия общего знаменателя... И правил игры не было вообще».
В процессе подобных бесед мой архив начал раздуваться прямо на глазах, и вскоре его физически стало негде хранить. По счастью, мы с друзьями снимали небольшой офис для «Кушнир продакшн», куда с помощью тривиального компаса часто заезжал на велосипеде великий русский поэт Илья Кормильцев. После его визитов коллекция заметно разрослась — за счет артефактов групп «Урфин Джюс», «Наутилус» и «Аквариум».
Импульсом к глобальной ревизии накопившихся богатств стала эмоциональная встреча в Казани с Борисом Мазиным — приятелем Майка и Саши Старцева из легендарного «Рокси». Зная неутешительный диагноз врачей, Борис вручил мне, как эстафетную палочку, свой бесценный архив, который мы с Сергеем Гурьевым, редактором «Урлайта» и «Контркультуры», мужественно пёрли в Москву на двух самолетах — поскольку я наотрез отказался выпускать эти драгоценности из рук.
Во время пандемии я тщательно изучил попавшие мне в руки сокровища — благо, времени было навалом. Там я обнаружил рукописные интервью раннего Гребенщикова, магнитофонные катушки Майка, архивы «Рокси» и старинные еженедельники Melody Maker из домашней коллекции Науменко. Полоса научных открытий продолжилась во время шальной поездки в Сибирь, где осенью 2022 года мне удалось нарыть письма Башлачёва и Летова, оригиналы альбомов «Промышленной архитектуры» и архив Черного Лукича. Чуть позже из глухой тайги неожиданно возник самобытный художник Роман Голосной, долгие годы фиксировавший на своих полотнах пульс и вибрации «движения одиночек».
Что еще можно сказать? «Составление энциклопедий и каталогов по року являются, несомненно, крайне глупым предприятием», — заявил когда-то британский рок-эксперт Ник Логан. Всю свою бестолковую жизнь я пытался эту дурацкую аксиому опровергнуть. И поэтому смело приглашаю вас в мир дворников и сторожей, где, как заметил один дизайнер, «солнечные крыши гаражей, подъезд, гитара, секс в кустах, электрички и какие-то фестивали, задолго до Пустых холмов». А мы будем смотреть на старые фотографии, слушать ветхие кассеты, и нам опять начнут сниться приключения, которые не снились многие годы.