Как быстро бросить курить: узнайте вдохновляющую историю из реальной жизни

Для многих первая затяжка — это неприятные ощущения: резкое жжение, кашель, рвотный рефлекс. У меня на память о первой сигарете осталось ощущение страха, что нас застукают, и связанного с ним лихорадочного возбуждения. Я не был бунтарем, кризис подросткового возраста меня милостиво миновал.

Со старшими был вежлив, к учителям испытывал уважение, много занимался, чтобы получать хорошие оценки. К курению я всегда относился плохо — меня так воспитали. Нас всех так воспитывали. Но, с другой стороны, в моем детстве сигареты были везде, в том числе дома.

Оба моих дедушки были заядлыми курильщиками. Папиного папу я живым не застал, однако на всех фотографиях в семейных альбомах он запечатлен с бычком папиросы, элегантно прилипшим к нижней губе. Маминого папу я помню хорошо: в угловом кресле сидит прямой как палка старик с сигаретой в желтых и задубевших от никотина пальцах. Оба умерли от эмфиземы. Мой папа начал хорошо: когда он встретил мою маму в конце 60-х, у него была мегакрутая тачка — родстер MGB, в котором висела совершенно беспонтовая по тем временам табличка No smoking. Однако уже в 1971 году в возрасте 21 года на похоронах своего отца мой папа закурил, да так, что уже дымил до самой смерти — в 67 лет от рака поджелудочной железы.

В старшей школе ребята часто курят в знак протеста против авторитарного правления взрослых. Я подобных эмоций не испытывал, но все равно покуривал. Например, на выходных, когда моему другу Джеймсу удавалось тайком вытащить несколько сигарет у старшего брата. Сейчас это может показаться странным, но тогда идеальным местом для знакомства с табаком были кинотеатры в провинциальных городках, где курили все. Если родители начинали пытать, почему от нас так несет табачным дымом, мы обычно говорили, что ехали в даблдекере на втором этаже и там было сильно накурено. Такие были времена.

Однако систематическим курильщиком в те годы я не был. Даже когда одноклассники начали ходить курить на переменах за школу, я остался в стороне. И еще у меня было правило: никогда не кури... свои. Его я строго придерживался, даже когда мы начали пробовать вместе с сигаретами выпивку. Курить чужие? Сколько угодно.

Но если покупаешь сам, значит, куришь, а не балуешься, значит, сознательно гробишь свое здоровье. Зачем мне это? В 1994 году этот статус-кво покачнулся, упал и разбился. Место — аэропорт Хитроу, терминал 3, магазин Duty Free. Мы с приятелем улетали в Юго-Восточную Азию, чтобы успеть перед университетом увидеть мир. Деньги на поездку я собирал восемь месяцев, работая продавцом в мини-маркете, курьером в Сити и водителем белого грузового минивэна. Мой приятель покуривал, но как и я, без фанатизма. Фильм «Пляж» еще не сняли, по Таиланду еще не бродили толпы бывших школьников. Мы опережали моду, которая превратила таинственные джунгли в залитую светом фонарей и заваленную пластиковым мусором обочину европейско-американского хайвея. Поэтому нам нужны были припасы. Вдруг там нет магазинов?

Мой компаньон Чарли предложил купить два блока, то есть 400 сигарет. Откуда нам было знать, что в Бангкоке курево в два раза дешевле? Сказано — сделано. Этих сигарет нам хватило дней на 10. Как только мы вылезали из автобуса на краю очередной прибрежной деревушки, открывалась пачка и щелкали зажигалки. Курение помогало нам начинать разговор с незнакомыми ребятами, налаживать отношения с девчонками, да и просто отгоняло тоску по дому. Довольно скоро мы стали начинать и заканчивать день сигаретой.

Когда мы вернулись домой, Чарли бросил так же резко, как начал. Мой роман с сигаретой затянулся еще на 23 года.

Давным давно курение сумело проникнуть в искусство, и теперь успешно делает вид, что является его составной частью. Кто лучший друг главного героя в культовых фильмах XX века? Конечно, сигарета. Вспомним Хамфри Богарта в «Касабланке» или Бельмондо в картине «На последнем дыхании». Писатели обожают смаковать парадокс, который заключается в том, что курение одновременно совершенно бесполезно и жизненно важно для психики героев их рассказов, повестей, романов и пьес. Например, лорд Генри в романе Оскара Уайлда «Портрет Дориана Грея» заявляет: «Папиросы — это совершеннейший вид высшего наслаждения, тонкого и острого, но оставляющего нас неудовлетворенными. Не отстают и другие. Французского философа Жан-Поля Сартра как-то спросили, что он считает самым важным в жизни, и тот, по обычаю напустив туману, не забыл про курево: "Не знаю. Все. Жизнь. Сигареты".

А вот что вещает нам про табак известный современный английский художник и фотограф Девид Хокни: «Я курю, чтобы сохранить здоровье. Психическое здоровье. Табак дает возможность остановиться, сделать паузу. Мне кажется, человек, который курит трубку, никогда не будет, например, агрессивно вести автомобиль на дороге». Легко попасться на дымящуюся «удочку», если наживку делают талантливые люди, обладающие даром убеждения миллионных аудиторий. Но меня такие глубокомысленные и прочувствованные высказывания на тему сигарет, папирос и трубок никогда не впечатляли. По одной простой причине: сколько бы я ни курил, у меня всегда были сомнения, стоит ли мне этим заниматься. Курильщик — это тот, кто хочет бросить.

Я именно такой человек из старой шутки. Мне всегда нравилось курить. Но, засунув в рот сигарету, я никогда не достигал тех высот совершенства, о которых говорит лорд Генри. Я могу вспомнить моменты моей жизни, когда курение и сильные переживания сплелись воедино, но я прекрасно понимаю, что в то летнее утро горе от расставания с любой девушкой было обязательной частью моей судьбы, а вот сигарета ключевого воздействия на меня не оказала.

В отличие от других стимулирующих средств курево не вызывает эйфории. Когда очень хочется курить, долгожданная сигарета дает чувство облегчения, не больше. Вас не настигает волна наслаждения. Но курильщику это не важно. Он стремится к чему-то другому. Я, например, никогда не мог толком объяснить, зачем курю. Возможно, сигареты похожи на истеричную, потерявшую былую красоту любовницу, от которой давно пора уйти, но вы слишком долго были вместе, чтобы вот так взять и порвать. Кто из завзятых курильщиков не задавал себе вопрос: «Зачем я это делаю? Где тут удовольствие?»

Известный борец с зависимостями и мой соотечественник Аллен Карр утверждает, что курильщик тянется к сигарете, чтобы вернуть себе душевное равновесие, нарушенное неудовлетворенным желанием покурить. Получается, мы курим, потому что курим, а каждая затяжка — признание в собственной беспомощности.

Обезоруживающая логика на бумаге, но такие рассуждения не способны воздействовать на прокуренные мозги всех фанатичных поклонников сигарет. Мне осознание абсурдности курения не помогло. На мой взгляд, этот парадокс меркнет на фоне абсурдности бытия в целом.

Таким требовательным курильщикам, как я, стоит начинать с идей другого антитабачного писателя — Ричарда Клейна, который изложил свое видение проблемы в книге Cigarettes are Sublime (в России не издавалась. — Прим. ред.). Такое название («Сигареты возвышенны» — Прим. ред.) сразу нравится любителям табака, и Кляйн тщательно обосновывает использование прилагательного «возвышенный» в данном контексте. Он ссылается на теорию Иммануила Канта, согласно которой чувство возвышенного представляет собой смесь восторга и страха, удовольствия и боли.

По этой же причине поэт Уильям Вордсворт называл горные пики, окружающие Озерный край, «возвышенными». Вордсворт восхищался красотой гор и одновременно испытывал перед ними страх — высоко все-таки. Клейн считает, что именно по этому не работают доводы о вреде курения. Наслушавшись про рак легких, курильщик тянется к сигарете, как турист пытающийся заглянуть в пропасть в Альпах.

Обсудив никотиновую зависимость и подсознательное желание рискнуть здоровьем, Клейн переходит к перечислению других — многочисленных — причин, по которым люди курят. Табак легко купить, чтобы выкурить сигарету, не нужно ничего, кроме зажигалки, социум пока относится к курильщикам снисходительно. Курение удовлетворяет доставшийся нам от пещерных людей инстинкт разжечь огонь и затем посидеть всем вместе у костра. Сигареты помогают достичь состояния глубокого созерцания и облегчают социальные контакты. Закурив, легче сфокусироваться на проблеме или, наоборот, отвлечься — в зависимости от того, какой эффект вам в данный момент нужен.

Сигарета снимает стресс и одновременно позволяет мгновенно мобилизоваться. Этакий швейцарский нож, «мультитул» среди психостимуляторов. А еще курение способствует глубокому осознанному дыханию. Почти как йога или медитация. Правда, есть нюанс: в ходе «упражнений» с сигаретой в легкие попадает уйма канцерогенов. Несмотря на то, что поначалу книга Клейна читается как панегирик курению, (автор писал ее с целью бросить далеко и надолго), он заигрывает с сигаретой, поет ей дифирамбы, называет «великим и прекрасным инструментом цивилизации» и «волшебной палочкой». Красной нитью в повествовании проходит мысль, что табак оказывает большое влияние на культуру и общество. Если поддаться этому влиянию, то никотин впивается в душу жертвы звериной хваткой, стирая границы между логикой и софистикой, наградой и страданием. Именно поэтому открытая конфронтация не работает — просто выкинуть пачку с зажигалкой и забыть не получится. Вам обязательно напомнят. Однако стоит осознать реальную власть сигарет над людьми, и появляется шанс ускользнуть из цепких лап вредной привычки.

Я не Клейн — я пишу этот текст не для того, чтобы справиться с надоевшей привычкой. У меня уже получилось это сделать три года назад. Цель Men Today — улучшить жизнь читателей, и я надеюсь, что мой опыт будет вам полезен. Я верю, что у вас получится. Если вы смогли дочитать до этого места, осилили Канта, Сартра, Озерный край и поэтические эпитеты Клейна, значит, вы действительно хотите избавиться от никотинового рабства.

В предисловии к своей книге «Человек, который принял жену за шляпу» Оливер Сакс подробно объяснил, почему ему захотелось написать сборник, рассказывающий о нео бычных психических заболеваниях, которые встречались в его практике. По словам Сакса, простое описание истории болезни дает нам исчерпывающую картину недуга, которым страдает человек, но при этом за скобками остается личность пациен та и его усилия, направленные на борьбу с заболеванием. Мне кажется, что такой подход к проблеме важен и для тех, кто борется с никотиновой зависимостью.

Я уверен, что мы все боремся со своими вредными привычками по-своему, и обмен таким опытом не менее важен, чем книжки, набитые фактами о вреде никотина. В итоге до меня достучался Аллен Карр, хотя я до сих пор не понимаю, как ему это удалось. Его книгу «Легкий способ бросить курить» я, по совету многочисленных знакомых, прочитал еще в 2002 году, и мне по нравилось. Книга оказалась легкой, я был согласен с автором, но курить я не бросил.

Карр отвергает существование физической зависимости. По его мнению, источник проблем кроется у нас в голове. С этим тезисом легко согласиться. В противном случае мы вставали бы по несколько раз за ночь, чтобы удовлетворить физиологическую потребность в никотине. Но я не смог превратиться в послушного читателя этой книги. Дело в том, что автор, помимо прочего, хочет, чтобы при чтении вы курили, причем в тех местах повествования, где он указывает. Я доходил до таких мест и понимал, что именно сейчас курить не хочу. Хватило пяти вымученных сигарет, чтобы я поднял белый флаг.

За этой неудачной попыткой последовали годы зависимости. Нельзя сказать, что они проходили гладко. Бывало, выкурив за выходные пару пачек в сочетании с алкоголем, я впадал в депрессию, вызванную чувством вины, и несколько дней не брал фильтр в губы. По мере того как зависимость крепла, у меня начали складываться жесткие ритуалы, связанные с курением. Дневной график оказался привязан к перекурам.

Первый — в 7:07, сразу после того, как я высадил сына из машины у школы; второй — в 7:47 на парковке у офиса. Перечислять все нет смысла, вы уже поняли принцип. Параллельно я регулярно пытался соскочить. Никотиновые пластыри и жвачка в моем случае быстро доказали свою бесполезность, но зато они иногда вызывали забавные сны.

Вейпинг мне поначалу понравился, но у меня сразу возникли сомнения в том, что «парить» менее вредно, чем курить. Свой вейп я выкинул после того, как, подымив целый день ароматной жижей, вечером выкурил пачку сигарет под пиво с друзьями. Хочется отметить, что все эти годы я жил, ведя внутренний диалог с самим собой на тему поиска «идеального момента для отказа от курения». В этих беседах выкристаллизовалась точка зрения, согласно которой есть моменты, когда бросить легко, и есть моменты, когда бросить сложно. А еще я решил, что смогу бросить, только когда окончательно созрею. Про то, что эта зрелость может совпасть с моими похоронами, я сам с собой почему-то говорить не хотел.

Прежде чем в очередной раз засунуть в рот сигарету и повернуть колесико зажигалки, я всегда вспоминал цитату, которая меня особенно зацепила: «Пытаться бросить за счет одной силы воли значит обрекать себя на жизнь, полную боли и лишений».

В итоге моя последняя сигарета ничем не отличалась от тысяч выкуренных до, но тем не менее я буду помнить ее долго. Серый дождливый день на юго-западе Лондона, апрель 2018 года. В 2017 году я похоронил отца, и с тех пор дым моих сигарет отчетливо попахивал нигилизмом. Я понимал, что пора предпринимать решительный шаг, но чувствовал себя беспомощным. И тут я увидел объявление о семинаре в клинике все того же Аллена Карра. Да, я уже безуспешно пробовал его методику, но, возможно, интенсивный курс окажется эффективнее очередной попытки бросить с помощью книги? По крайней мере, после семинара тему с этим гуру можно будет закрыть навсегда.

Компания, собравшаяся на семинар, оказалась на редкость разношерстной. Я помню неулыбчивого мужчину, увешанного дорогой бижутерией, который решил бросить курить по две пачки в день. Еще была модная девушка, которая уже бросила после такого же семинара год назад, но недавно на вечеринках снова начала ощущать тягу к сигарете. Самое сильное впечатление производила грустная дама с диагнозом «рак легких» и скрипучим голосом.

Врачи сказали, что она умрет, если не бросит курить, но дама все не могла прекратить дымить каждые 30 минут. Спустя час после начала семинара я понял, что ничего нового не услышу. Все это я уже читал. Мои надежды рухнули. Откровения не будет, я уже почерпнул у гуру все, что он мог мне дать. Тем временем в соответствии с планом семинара нас регулярно выгоняли на улицу курить. По возвращении нам снова и снова талдычили про то, как нелогично мы только что поступили. Я начал беситься. Сначала у меня получалось это скрывать, но скоро я перешел к открытому противодействию ведущему. Услышав аргумент, который, по моему мнению, слишком упрощал проблему, я начинал с ним спорить. Если мне казалось, что нам промывают мозги, я тоже не считал нужным молчать. Было очевидно, что всем остальным мое поведение мешает, но меня уже несло, как сазана по Енисею.

В конце семинара нас опять выгнали на улицу и сказали выкурить по последней в нашей жизни сигарете. В ходе этой процедуры нужно было активно заниматься рефлексией. Шел дождь. Я пытался думать про эту сигарету, но ничего путного мне в голову так и не пришло. Внутри росло чувство бесполезности всего происходящего.

Затем мы должны были бросить зажигалки в мусорный бак у входа в помещение. Все. Семинар закончился. Мне трудно описать, что я чувствовал в конце того дня. Никаких внутренних изменений во мне не произошло. Не было ощущения, что я каким-то волшебным способом излечился от 23-летней привычки. Но когда я ехал домой на поезде, я увидел женщину, которая курила под дождем на крыльце своего дома. Ей было холодно, до нее долетали капли дождя, на ее лице застыла брезгливая маска. Она не была похожа на человека, который наслаждается заслуженной сигаретой. Она явно зачем-то страдала и при этом настаивала на том, что ей нужно страдать именно таким образом. Зачем она это делала? Этот банальный вопрос в тот момент показался мне настолько глубоким, что перевернул всю мою оставшуюся жизнь.

Если бы я увидел эту женщину с сигаретой под дождем на день раньше, я бы ответил сам себе: а почему бы и нет. Теперь меня такой ответ не устраивает. Я больше никогда не хочу быть похожим на эту женщину, поэтому про сигареты придется забыть.