Как известные философы ответили бы на 9 вопросов, волнующих каждого мужчину

В нашем сознании глубоко укоренилось «золотое правило морали»: относись к людям так, как ты хочешь, чтобы относились к тебе. Оно принято всеми религиями мира и многими философами-моралистами: например, Джон Стюарт Милль считал, что человек должен быть абсолютно свободным в своих действиях с тем только исключением, что его свобода не должна мешать другим людям делать то, что они хотят. Иммануил Кант был ещё радикальнее: согласно его категорическому императиву, если что-то считается аморальным, оно всегда неправильно.

С другой стороны, Никколо Макиавелли и Иеремия Бентам согласились бы, что в жизни всё не так однозначно. Иногда правила можно нарушать, если это принесёт больше счастья большому количеству людей. Самый циничный ответ дал бы Фридрих Ницше: философ считал, что нужно реализовывать свой потенциал, не оглядываясь на этические нормы.

Все рано или поздно сталкиваются с экзистенциальным кризисом: ощущением бессмысленности жизни и потребностью что-то в ней изменить. Можно ли начать жить заново, если вам далеко за 30?

Лао-цзы считал, что наличие любых желаний всегда приводит к неудовлетворённости. Другими словами, если вы хотите стать счастливым — научитесь довольствоваться тем, что имеете, и перестаньте стремиться к невозможному. А вот Артур Шопенгауэр считал эту идею наивной: по его мнению, счастье в принципе не достижимо и жизнь есть лишь непрерывная череда страданий. Если вы останетесь на нелюбимой работе — будете несчастны, если попробуете стать музыкантом и провалитесь — потеряете всё, если у вас получится стать звездой — вскоре новая жизнь вам надоест и вы снова почувствуете разочарование.

Более оптимистичным был бы ответ Жан-Поля Сартра: философ считал, что мы сами наделяем свою жизнь смыслом и должны делать важный выбор, опираясь только на свои стремления. Нет никаких сомнений: нужно рисковать!

Приходится тратить огромные средства, чтобы следовать правилам: соответствовать требованиям по охране труда и здоровья, платить сотрудникам не меньше МРОТ, отдавать большую часть дохода на налоги. Зачем государство вмешивается в частный бизнес?

Ваше недовольство поддержал бы отец рыночной экономики Адам Смит: по его убеждению, конкуренция на свободном рынке способна решить все проблемы без государственного регулирования. Однако даже Смит соглашался, что мир несовершенен и покупателей нужно защитить от нечестного бизнеса. Нам не обойтись без антимонопольных законов, а также законов против мошенничества, инсайдерской торговли, эксплуатации рабочей силы и так далее.

Дэвид Юм указал бы, что рыночная экономика способна производить не всё. Например, кто будет продавать уличные фонари, если все пользуются ими бесплатно? И кто должен финансировать инфраструктуру страны: железные дороги, электричество, водоснабжение, образование, здравоохранение? Чтобы оплатить общественные блага, все должны скинуться, так что небольшое вмешательство государства полезно для всех.

Спортивный автомобиль — ваша давняя мечта, но разумнее было бы выбрать микроавтобус, который практичнее для нужд всей семьи. На самом деле вопрос не в том, какую машину купить, а в том, какой жизненный путь выбрать — взять ответственность за семью или следовать за мечтой в одиночестве?

Многие философы были неудачниками в семейной жизни, поэтому их советы стоит воспринимать с осторожностью. Самым прилежным мужем, пожалуй, был Сократ, который без сомнений порекомендовал бы вам брать минивэн. Его поддержал бы Конфуций, который считал, что семейные ценности — основа общества.

Фридрих Ницше сказал бы, что все условности нужно отбросить — другого шанса может не представиться, поэтому покупать нужно спортивную машину. Возможно, его ответ был бы другим, если бы в своё время его не отвергла возлюбленная.

Есть ещё и третий вариант: Симона де Бовуар и Жан-Поль Сартр состояли в свободных отношениях и предпочитали заниматься самореализацией, а не семьёй. Оба выбрали бы спортивную машину — может быть, ваша супруга тоже мечтает кататься по городу с открытым верхом?

В наших телефонах так много информации — банковские карты, медицинские записи, пароли, история переписок с друзьями, что потеря смартфона воспринимается как потеря части себя. Конечно, ваша личность останется с вами, но возникает вопрос: как понять, что её формирует и меняется ли она на протяжении жизни?

Рене Декарт считал, что человек состоит из физического тела и отдельного от него нематериального разума. Джон Локк воспринимал всё иначе: разум не может существовать вне тела, потому что разум — результат деятельности мозга. Мы наблюдаем за происходящим в мире, наделяем этот опыт смыслом и формируем свою картину мира и себя в нём. Наш опыт постоянно меняется, а значит, меняется и осознание себя — но личность остаётся той же самой.

Живший в XVI веке Томас Гоббс смотрел на проблему более футуристично. Он спрашивал: если появятся устройства, способные копировать нас вместе со всеми чувствами и мыслями, то как мы сможем отличить копию от оригинала?

Только недавно люди стали задумываться, что они не хозяева природы, а её часть. Если так, должны ли животные обладать такими же правами, как и мы?

Долгое время считалось, что иерархия животного мира — часть Божьего замысла, и животные являются лишь пищей для людей. Иеремия Бентам был одним из первых философов, который заявил, что животные ничем не отличаются от нас. Они не могут защититься от охотника или фермера, но это не значит, что они не страдают.

Его поддерживает современный философ Питер Сингер. Он уверен, что у нас нет преимуществ перед другими видами и что считать себя вершиной эволюции — значит поддерживать видовую дискриминацию, видоцентризм.

Но относится ли это ко всем животным? Мы согласимся, что убивать детёнышей тюленей — жестоко и неправильно, но что насчёт крыс или слизняков в огороде? Евбулид Милетский доказал бы вам, что провести границу довольно сложно, поэтому однозначного ответа нет — ориентируйтесь на ту позицию, которая вам ближе.

Всем нравятся лишенные серьёзных недостатков хорошие парни из голливудских фильмов, которые сражаются со злом и возвращают порядок в мире. Как быть хорошим человеком?

Платон сказал бы, что главное — понимать, что такое добродетель. Если вы понимаете, какие поступки хороши и для вас, и для окружающих, то не сможете поступать иначе. Аристотель предложил бы не рассуждать, а брать пример с хороших людей вокруг вас и делать такие же добрые дела, потому что стать хорошим можно только в процессе.

Однако Фридрих Ницше и Никколо Макиавелли скептически отнеслись бы к самому вопросу. Зачем вам вообще становиться хорошим парнем? Вы жаждете любви других или сами хотите думать о себе лучше? Все эти мотивы сомнительны. Если вы хотите чего-то добиться, нужно быть сильным и способным при необходимости действовать вопреки благу остальных.

У нас не возникает сомнений, что работы Боттичелли или Пикассо — это искусство, но понять образцы современного искусства бывает сложно. Что такое искусство и кто его определяет?

Аристотель был уверен, что цель искусства — вызывать эмоциональный и интеллектуальный отклик у аудитории. Если куча мусора вызывает эмоции у зрителей, её можно считать искусством. Примерно так же считал и Ролан Барт: что бы ни хотел сказать художник, художественную ценность работы определяет аудитория. Так что если для вас некий экспонат — лишь мусор, вы вправе так думать и даже заявлять об этом автору.

Совсем иначе рассуждает Джордж Дики, основоположник институциональной теории искусства. По его мнению, оценивать работу автора должен художественный мир — эксперты, знающие историю и теорию искусства. Только они могут решить, является ли что-то произведением искусства.

Не подать нищему издавна считалось грехом. Сейчас заботу о слабых членах общества берут на себя государство и благотворительные организации, но это не избавляет нас от чувства вины.

Карл Маркс сказал бы, что вместо вины стоит испытывать злость — раз есть слишком бедные люди, значит, где-то рядом живут слишком богатые. Ресурсов хватает на всех, но распределяются они несправедливо. Мы принадлежим этому обществу и ощущаем, что несчастье бедняка — отчасти и наша ответственность, поэтому чувствуем вину. Но что мы можем сделать? Не устраивать же очередную революцию?

Питер Сингер предложил бы подумать, что в этой ситуации зависит лично от вас. Если бы вы увидели, как тонет ребёнок, вы бы наверняка побежали спасать его, даже если на вас новые дорогие ботинки. А если бы вам сказали, что ребёнок тонет в другой стране, и его может спасти благотворительная организация — перевели бы деньги. В случае с бедняком стоит поступить так же — не размышлять о том, на что он потратит ваши деньги или почему государство не позаботилось о нём, а оказать посильную помощь.

Хотите еще больше философских размышлений? Тогда ловите: философия жизни Шакил О'Нила: чем живет легенда баскетбола, а еще читайте: Генри Кавилл рассказал о том, что помогает ему в трудные моменты.