Как перестать жалеть о чем-то (и почему это вообще-то хорошее чувство)

К сорока годам я накопил огромный список вещей, о которых мог жалеть бесконечно: как вел себя в браке, как тратил деньги, когда они у меня были, и — что еще хуже — как тратил, когда особо и не было, а также все те глупости, которые я считал важными, но они таковыми не были... Большинство из них Дэниел Пинк, автор новой книги «Сила сожаления», называет сожалениями «закрытой двери». То есть такими, которые уже никак не поправить. Но если я сегодня ругнул сына (он не хотел собираться в школу), такое Пинк называет сожалениями с «открытой дверью», то есть все еще поправимо (сыну только десять лет, может, простит). Мне гораздо труднее справиться с этими открытыми дверями, потому что нельзя стоять перед открытой дверью. Вы должны пройти через нее.

Первый шаг, независимо от того, открыта дверь или закрыта (можно ли исправить нанесенный ущерб или просто нужно смириться), — это признание того факта, что вы действительно сожалеете. Для меня, да и для многих мужчин, полагаю, это выглядит как слабость в худшем случае и самосаботаж в лучшем. Мы, самые мужицкие мужики, лучше набьем себе тату «НИКАКИХ СОЖАЛЕНИЙ», чем признаем, что у нас тоже есть чувства.

Это именно тот тип мышления, который Пинк старается изменить. «Сожаление не является опасным или ненормальным, отклонением от верного пути к счастью, — пишет он, — Это вполне здоровое чувство, неотъемлемая часть человеческого бытия. Оно очень ценно. Оно проясняет. Оно наставляет. При правильном подходе оно не должно тянуть нас вниз, оно может развивать нас».

Чтобы избавиться от них, Пинк предлагает методику переработки: самораскрытие, самосострадание и самоотдаление. Мне показалось, что это довольно просто (особенно часть, касающаяся самораскрытия), потому я попробовал. После того, как я все же сдал сынулю в школу, собрался с силами и сделал то, что делает любой взрослый мужчина, когда он расстроен. Я позвонил мамуле — да, у них было только шесть утра в Калифорнии, но она уже как-то привыкла к моим взрослым поступкам — и рассказал ей, что произошло. «Признавая сожаление перед самим собой, — говорит мне Пинк, — Мы уже немножко снижаем его тяжесть». Пинк предлагает не истязать себя, а «заменить беспощадное осуждение базовой добротой». Я, конечно, не отец года, но это нормально. Я все равно достоин любви.

Сострадать себе не так уж просто: любить человека, который причиняет боль тому, кого вы любите (ребенку, супруге или другому близкому), — задачка не из легких. Но если у вас нет сострадания к себе, то почти невозможно сострадать кому-либо еще. Поэтому я старался рассматривать свои достойные сожаления поступки не как свидетельство моей врожденной неисправимой испорченности, а скорее как еще один недостаток, которых у меня много.

Третий шаг, самоотдаление, позволяет человеку, который сожалеет, проанализировать и выработать стратегию в отношении того, что произошло. Вы можете сделать это разными способами, например, отодвинуть во времени (как будто все произошло много лет назад) или в пространстве (переосмысливая событие, как будто оно случилось где-то далеко-далеко). Мне же, как писателю, лучше всего удалось отдалиться через рассказ: я перешел от первого лица ко второму, переписав все так, как будто это случилось с каким-то «ты», а не со мной.

По мере того как я осторожно подружился со своим сожалением, захотелось узнать, что чувствуют по этому поводу и другие парни. Я нашел группу мужчин, которые обсуждали подобные вещи, и спросил, как они справляются с сожалением.

Почти весь 1999 год, вплоть до отборочных испытаний 2000 года, я был уверен, что еду на Олимпиаду. Поскольку был самым быстрым в одиночном разряде. Я мечтал стать первым афроамериканцем, представляющим греблю на Олимпийских играх. Затем, во время отборочных соревнований в Камдене, штат Нью-Джерси, я проиграл в финале с разницей в 33/100 секунды. Если бы я проиграл с большим отрывом, то не так сильно сожалел бы. Мне казалось, что все было только в моих руках, я что-то сделал не так. Правильно ли я питался? Достаточно ли тренировался? Или был психологически не готов? Это ужасное сожаление долго не покидало меня. Но я обращался к нему для того, чтобы двигаться дальше. Я тренировался, тренировался и в 2004 году попал в олимпийскую команду, улучшив свой прошлый результат почти на три секунды.

Прошлым летом я и мой друг Джордан гуляли в парке в Колумбусе (Огайо), когда мне пришла в голову идея собрать пирамиду ящиков из-под молока и предложить людям забраться на них. Джордан снял это на видео и опубликовал в соцсети. Потом попало в TikTok и стало вирусным. Люди по всему миру стали пытаться повторять челлендж, и я знаю, что многие из них получили травмы. Разумеется, мы этого не хотели. Мы хотели развлечь детей, а не покалечить. Честно говоря, я не жалею, что изобрел челлендж, жалею только о том, что мы не запатентовали его и не получили авторские права. Теперь кто-то делает на этом деньги, а мы в Сджорданом в пролете.

К моему сожалению, я был женат и разведен восемь раз, начиная с 1966 года, а последний раз развелся в 2013 году. Лучшее в самостоятельной жизни — лишь то, что я могу управлять телевизором и включать музыку, когда захочу. Иногда я иду на пляж и смотрю на волны, кормлю чаек и думаю: «Вот бы мне было с кем состариться». Я не жалею ни об одном из браков и хотел бы снова жениться, прежде чем умру. Но о чем я очень жалею, так это о том, что никогда никому не рассказывал о детской травме и сексуальном насилии, через которые я прошел в детстве. В течение 47 лет я носил это в своей голове. Наконец я обратился к психологу, который сказал, что у меня зависимость от любви, потому что не получал ее в молодости. Если б я обратился за помощью раньше, моя жизнь могла бы сложиться совсем иначе. Но у меня была хорошая жизнь. По крайней мере, она была яркой.