Дэвид Духовны о новой роли, ковидной жизни и спортивной форме: большое интервью с актером

Дэвид и по сей день ошеломлен успехом сериала: «Когда мы начинали "Секретные материалы", это было научно-фантастическое шоу на далеко не самом популярном канале. В то время только начали появляться сериалы, которые, по крайней мере, в плане актерской игры, были сравнимы с тем, что вы могли бы увидеть в кино. Мы же еще и выбрали не самую ходовую тему — конспирологическую фантастику. Потому особо ни на что не рассчитывали».

Далее Духовны поработал романистом Хэнком Муди, разбирающимся с личной жизнью, в сериале «Калифорния», а также шлифовал комедийные навыки, играя самого себя в «Шоу Ларри Сандерса» 90-х годов и в минисериале «Кафедра» 2021 года. В новой мета-пандемической комедии (и сатирической пародии на голливудскую кухню) Джадда Апатоу «Пузырь», вышедшей 1 апреля на «Netflix», Духовны сочетает оба этих элемента в роли Дастина Малрея, звездного актера крупных франшиз, пытающегося в разгар съемок переписать сценарий фильма о монстрах в агитку об изменении климата.

Men Today поговорил с актером и о последней роли, и о наших любимых «Секретных материалах», и о том, как Дэвид относится к вымышленным версиям самого себя.

Что привлекло вас в фильме «Пузырь»? Заинтересовала идея проекта о пандемии во время пандемии?

До того у меня было две роли, так что уже поработал в условиях пандемии. А тут подумал: «Это интересно, потому что сюжет о самих актерах в новой реальности, история нашей внутренней кухни». Потом просто тот факт, что это Джадд Апатоу, которого я знаю целую вечность (встретились на «Шоу Ларри Сандерса») и у которого ни разу не снялся в фильме. А мне хотелось отметиться в мире его комедий.

Каково это — вернуться к съемкам после вынужденного простоя, просто принять новую норму?

Меня вообще поражает, как быстро мы — не актеры, а все люди — адаптируемся к этой новой норме. Вся съемочная группа в двух масках, актеры расхаживают в прозрачных щитках, чтобы не портить грим. Да, хлопотно, но это наша работа. Есть, кстати, и плюсы: к тебе меньше лезут. Агенты и менеджеры не приходят навестить на съемочную площадку.

На улице тоже меньше узнают? Из-за маски?

Несколько раз меня вычислили, и я всегда был поражен — останавливался и общался. Я спрашивал: «Как вам это удалось?» А они мне: «Ну, наверное, по голосу... или по глазам». А я такой: «Не-не, не скромничайте, вы невероятно наблюдательны».

Ваш герой в «Пузыре» тоже актер, у которого есть с вами некоторые общие черты. Вам нравится играть самого себя или персонажей, похожих на вас?

Даже если персонаж в чем-то похож, я бы не сказал, что играю самого себя. Может, какая-то версия себя, которая нужна для данного сюжета. Но это отдельные персонажи, которые просто в чем-то совпадают со мной.

То есть они такие же вымышленные, как и любой другой герой сценария.

Для меня — да, хотя понимаю, что не все люди это принимают. Зрители хотят думать, что это именно я развлекаюсь в собственном крытом бассейне в Питтсбурге [в «Кафедре»]. И я не пытаюсь никого переубеждать, бесполезно.

Все думают, что знакомы с вами, знают, как вы живет. Зачем тратить время, если у них все равно искаженное представление о вас?

Абсолютно незачем. Я думаю: «Ну, ок. Вы хотите сказать, что это я, а тогда сам поиграю с этим: сделаю его максимально непохожим на себя настоящего. Да, он актер, и я актер; он интересуется изменением климата, и я могу сказать то же про себя. Но в остальном мы разные.

Его навязчивое желание сделать из большого фильма-франшизы заявление об изменении климата — это не то, что я бы сделал. Хотя понимаю его: он чувствует себя запертым в этом большом развлекательном механизме и пытается что-то изменить. На мой взгляд, он глуповат и вызывает смех, но у него доброе сердце. Мне нравится его стремление изменить мир.

А у вас бывали ситуации, когда хотелось изменить сценарий, потому что не нравилось развитие сюжета?

Конечно. Но я это и делаю, например, сам написал сценарии и срежиссировал два эпизода «Секретных материалов». И просто показал в них именно то, что сам хотел. Так что у меня есть такая отдушина, не чувствую себя в ловушке, как мой персонаж в «Пузыре». У него не было выхода.

Вы пишете книги и занимаетесь музыкой. Помогает ли это реализовать все ваши творческие возможности?

С тех пор как я стал публиковаться как писатель и начал заниматься музыкой, мой подход к актерству немного изменился. Раньше я говорил себе: «Надо вложить в сцену все. Всего себя. Сказать и показать максимум, это единственный способ самовыражения». Наверное, тогда я и был больше похож на Дастина.

А теперь я самовыражаюсь иными способами, и, уверен, со мной стало намного легче работать на съемочной площадке.

В фильме «Кафедра» вы большую часть времени проводите в плавках. Надо ли было готовиться к съемкам — в смысле тренировок — или вы занимаетесь для себя?

Я такой, какой есть, и просто делаю свое дело. Ни для «Кафедры», ни даже для «Пузыря» не требовалось улучшать спортивную форму. Даже, думаю, было б смешнее, если бы в «Кафедре» плавки накрывались солидным пузом. Но у меня было только две недели, и они не заплатили мне столько денег, чтобы растолстеть.

Так что я не прибавлял и не убавлял физической активности, а жил и работал в привычном режиме. Если роль требует раздевания, я раздеваюсь. Понятно, что в любом случае это была отсылка к Малдеру, когда его жизнь оставляла в одних плавках.

А каким фитнесом вы занимаетесь?

Мне нравится сочетать разное. Например, очень люблю пилатес. Также я плаваю, немного занимаюсь йогой, тренируюсь с отягощениями. Для кардио — бокс и теннис. При этом я всегда получаю удовольствие, а не истязаю себя. Мне нравится поддерживать хорошее самочувствие, когда я готов в любой момент взять ракетку и просто поиграть в теннис, а не взять ракетку и травмироваться на месяц.

В фильме «Пузырь», как и в некоторых других ваших работах разного жанра, видно, что вы очень хороший партнер по сцене. У вас очень естественный контакт с коллегами, не только романтическая химия, как с Джиллиан [Андерсон]. Это то, что приходит само собой, или пришлось выстраивать?

Ну, хотелось бы, чтоб все происходило само, но в жизни бывает по-разному. Спасибо, что задали этот вопрос, потому что, на мой взгляд, это и есть актерская игра: не монолог, а взаимодействие. То есть, конечно, монолог тоже бывают частью роли, но все равно актер должен связываться с аудиторией через общение с коллегами в кадре.

И мне всегда хотелось общаться с другими актерами. Даже не знаю, откуда это идет. Быть может, это страх — не хочу быть в свете прожекторов один. Также, думаю, я хороший слушатель, а еще не притворяюсь, не изображаю фальшивые эмоции. Да и просто очень везет — достаются отличные напарники по фильму, и женщины, и мужчины.

Похоже, вы также чувствуете себя комфортно в импровизационной среде, как на площадке Апатоу. Вам было легко у него сниматься?

Импровизация и актерская игра — это не обязательно одно и то же. Вот Лесли Манн [напарница в «Пузыре»] много снималась у Джадда, и она своя в этом мире... а я никогда так не работал. Тут тебе просто выкрикивают реплики, а ты пытаешься подстраиваться, оставаясь в кадре. Это очень непривычный, но веселый способ делать кино.

Мне это нравится — просто я не часто этим занимался. В «Калифорнии» и «Секретных материалах» особо не разгуляешься: импровизируешь строчку здесь, строчку там, меняешь некоторые слова, но не до такой степени, как у Джадда. Подход совсем иной. С людьми, которые умеют импровизировать, классно работать. И в «Пузыре» их много; я упомянул Лесли, еще Киган [Майкл-Кей], Фред Армисен. Они провели много времени в этом импровизационном мире, я же, наоборот, стараюсь привнести в него реализм, оставаться приземленным в каких-то человеческих качествах, а уже поверх этого накладываю импровизацию.

Когда-то давно мне довелось выступать режиссером для Робина Уильямса, и он, разумеется, мастер импровизации: мне даже приходилось сдерживать. Его персонажа надо было ограничить ролью, а Робин, конечно, был полон энергии, и мне было интересно фокусировать и направлять его энергию.

Как, на ваш взгляд, изменилась индустрия с тех пор, как вы начали сниматься? Что вы думали о сериалах прошлого и о нынешнем — сетевом — вещании?

Помню, когда снимался в «Секретных материалах», то сказал: «Больше никогда не буду работать на телевидении, слишком утомительно». Потом появилось кабельное телевидение, и я подумал: «Тут, пожалуй, я могу делать 12 эпизодов в год. Да, я хочу этого». Потом был непонятный период, когда кабельное телевидение конкурировало с сетевым. Сериал «Водолей» [криминальная драма, выходившая на канале NBC в течение двух сезонов, 2015-2016] должен был попасть на Netflix, но оказался на телевидении. Помню, когда они предлагали, я сказал: «Netflix? Не знаю, не знаю». Казалось, что это дешево.

Я всегда ошибаюсь по поводу этих вещей, так что просто снова ошибся. За последний год я работал с Netflix три или четыре раза. Они делают много всего и дают возможность снимать самым разным людям. Обратной стороной этого является то, что, возможно, качество немного снижается. Но это их дело, не мне об этом говорить.

Также очень трудно — не то чтобы каждый к этому стремится — задержаться в сознании надолго. «Король тигров» стал событием, но кто вспомнит спустя два года? Или «Игра в кальмара». Все бегали и постили: «Игра в кальмара», «Игра в кальмара». Теперь прошло всего шесть месяцев, и...

И все забыли. «Секретные материалы», вероятно, стали первым сериалом, который вызывал бурный интерес и дискуссии в Интернете. Что вы чувствовали тогда, будучи лицом этого шоу?

Ну, повторюсь, я всегда ошибаюсь в отношении мега-тенденций, это не мое. Помню, как заходил в посвященные «Секретным материалам» чаты, где высказывались самые удивительные теории заговоров, которые мне даже трудно понять. Печатаю туда: «Привет, это я». А все говорили: «Да пошел ты. Это не ты». Я думал: «Ну, видимо, теперь будет так».

Главное, чтобы сценаристы не становились ведомыми. Я видел, как это происходило с «Игрой престолов», где фанаты пытались управлять сериалом. Мое мнение — это наше дело. Вы смотрите сериал, который придумали и создали мы. Мы стали теми, кем стали, потому что сами работали головой, а не слушались кого-то.

Конечно же, читать отзывы — это замечательно. Но нельзя полностью слушаться зрителей, если вы хотите их радовать. Я считаю, что мы делаем людей счастливыми, удивляя их, а не реализуя то, что они себе надумали.