«Нет ничего в мире хуже, чем бег»: актер Сергей Гилев о своих отношениях со спортом и кино

Кто такой этот Степан? Человек, который никогда в своей жизни не задумывался о будущем. Просто как-то существовал, его снимали, это было его работой, и больше он ни о чем не думал. Наверное, о чем-то иногда общался со своим агентом, но вряд ли у них была какая-то прям стратегия. И когда он вдруг оказался в ситуации, что им все, грубо говоря, «наелись», и надо новые ходы выдумывать, он оказался к ней совершенно не готов. Этим он отличается от меня, потому что если я окажусь в такой ситуации, у меня тоже не будет никаких ходов, не хватит ума на них, но, по крайней мере, я буду готов и хотя бы не удивлюсь. Кажется.

В том, что по течению — да. Порой меня спрашивают: как вы вышли из зоны комфорта? А я наоборот — всегда был в ней, всю жизнь. Просто мне как-то всегда везло. То здесь, то там повезет. Единственное, что я делал – это иногда специально подходил к какому-то месту, где везет, и стоял около, чтобы мне повезло.

Знаешь... Чувства, когда ты куда-то идешь, до чего-то доходишь и можешь поставить галочку: вот, я, наконец-то, стал этим или этим. Такие ощущения у меня были лет до двадцати — двадцати пяти. Тогда, если бы я вдруг стал актером, я бы подумал: вот это да! А сейчас все как-то размылось. Актеров и всех, кто вокруг, я уже до этого много раз в разных ситуациях видел. То есть, был таким человеком, который всегда где-то поблизости. Поэтому никакого особенного перелома не случилось. Недавно я снимался у режиссера Ивана Соснина, в Екатеринбурге. Сижу в гриме и думаю: вот ведь, куда же пропали эти ощущения, когда я первые разы приходил в гримерку. Сидишь, волнуешься, вокруг какие-то знаменитые актеры, ты такой: «вау!».

Да-да. И как-то очень быстро, раз-раз-раз — это стало совсем обычным делом. Просто пришел на работу, о чем-то болтаю, о чем-то шутим. Пропали эти первые ощущения: просто я живу, а это моя работа и я на нее хожу. Она не удивляет, не радует. Хотя нет — конечно, она очень сильно радует, мне нравится очень именно эта работа. Вот я лечу в Екатеринбург на два дня и мне радостно, что я в процессе поездки: сижу в аэропорту, полетел на самолете, меня встретили, я в гостинице. Это очень интересно, когда ты в гостинице, считай, командировка: ты один, у тебя есть номер, ты можешь аккуратненько все разложить, подготовиться. Потом уходишь в эти смены, с утра до ночи, устаешь, не отдыхаешь, не спишь — очень приятная работа.

По моим подсчетам, тогда был, кажется, даже 42-й проект. Я удивился: откуда они взялись? Понятно, что везде немного, по кусочкам. Но 42! И знаешь, что интересно — со стороны я, наверное, выгляжу, как эти противные, мерзкие актеры, которые играют главную роль. Раньше было ведь как: ты пришел где-то поиграть в эпизоде или в массовке, а тут этот главный ходит, со всеми дружелюбный, расслабленный, какие-то шутки тупые шутит, со всеми здоровается. Ты не в этом качестве, тебя никто не знает, но ты-то уверен, что должен быть на его месте, и даже будешь лучше, чем этот странный человек. Ты его немного ненавидишь. И вот я хожу такой по площадке, шучу со всеми тупые шутки, со всеми такой дружелюбный, расслабленный и думаю — блин, ведь кто-то из вас сейчас меня, наверное, ненавидит! Думает: ходит тут, расшутился, а на твоем месте мог бы быть кто-то настоящий и действительно классный. Тебе говорят: «а можно мы с вами сфотографируемся?». «Что вы будете на обед?». Ну ладно, буду суп, говорю я (смеется). И так хочется каждый раз и каждому человеку сказать: «да давай уже на ты общаться!». Но всем не скажешь, невозможно. Поэтому кто сразу на «ты» со мной обращается, с тем и я на «ты». Кстати! Это же интервью для Men Today. Разве ты не обязан говорить только про качалку, что я ем протеинчик, и какое молоко пью?

Конечно! Вот, смотри: сижу на кухне, здесь куча бутылок а вот здесь раз (достает) — банка с протеинчиком! Запылилась, кстати. Давно уже, значит, не открывал. Но я был в командировке, извините, пожалуйста! А вот смотри, рис с курочкой! И там молочко еще, в холодильнике. Ух, продолжаются мои попытки стать качком. Не получается никак, понимаешь.

На Sports.ru я попал, потому что смотрел футбол с детства. Мне казались странными люди, которые не делают этого. Немного неполноценными. Если ты не смотришь футбол, не ходишь на стадионы, у тебя нет любимой команды, ты не разбираешься в чемпионате и не знаешь, кто такой Динияр Билялетдинов... Так вот, сейчас я от всей души настолько ненавижу футбол, что хуже него вообще никакого вида спорта быть не может. Это удивительная тоска. Когда весь мир заинтересовался футболом, когда он стал стремительно расти — мне стало на футбол наплевать, особенно на русский футбол. Хуже этого ничего не может быть. Бедняги те, кто смотрит сейчас футбол, кто играют в него. Государство все пыталось испортить его, и сейчас оно его прям добивает, чтобы его просто не было, чтобы футбол остался на уровне любительского.

Организация всего, полиция на стадионах, FanID. Я перестал ходить на стадион давным-давно, с тех пор, как понял, что слишком взрослый для того, чтобы стоять час после матча на холоде и смотреть, как не выпускают с центральной трибуны. Причем стоят все без разбора: те, кому надо в метро, и те, кому не надо, кому, может, просто хочется пойти прогуляться. Там какая-то огромная площадь, парк, другие помещения, но нет, людей просто держат. И я подумал: ходите сами на свои стадионы, с этими тупыми буфетами, с их невкусным чаем за 150 тысяч рублей. Никогда больше вы меня туда не заманите. Идите к черту. Раньше у меня был абонемент и было классно. И я тогда тоже немножко играл: мы всей редакцией гоняли в футбол, каждую неделю было куплено поле. Одно время это были удивительные игры, потому что, бывало, придешь, а больше половины игроков — не те, кто работает сейчас, а те, кто работал когда-то. И они продолжают ходить, потому что есть традиция. Говорят, сейчас они эту штуку прикрыли. Ну и правильно, так и должно быть. В общем, осталось только два вида спорта, которые мне интересны: баскетбол и «Формула-1». Лучшие в мире, самые интересные. Когда мой детеныш вырастет, он пойдет играть в NBA. Потому что если попадаешь туда, у тебя будет очень много денег.

У меня всегда была мечта стать качком. С детства. И это единственное, что у меня не получается, потому что для этого нужно очень много сил. Для всего остального, чем я занимался, нужны какие-то силы в башке. Ты просто приходишь в правильное место, разговариваешь с кем-то, думаешь, пальцами трудишься — все это внутри головы. А тут нужно делать абсолютно конкретные вещи. Вот ты пришел в зал и начал что-то дергать. В идеале нужен тренер, потому что если ты делаешь все сам, то делаешь неправильно, а то и портишь. Но тут тоже все сложно: вот он у тебя есть, а потом оказывается, что больше ты не можешь себе позволить, потому что дорого, и ты такой — окей. Потом у тебя снова появились деньги, но, например, занято время. Или просто ты уже настолько отвык, что просто ходишь в зал и думаешь — ну, я с тренером когда-то занимался, буду просто делать то же самое.

В последнее время, оказываясь в зале после такого большого простоя, я каждый раз думаю — был перерыв, значит, надо сейчас по-простому. Полчасика здесь что-то поделаю, схожу в сауну и хорошо. На первый раз достаточно. И потом каждый раз у меня в голове именно эти мысли, гадкие. Очень неприятно и непривычно. Да еще и так бывает: вот тут стоял приятный тренажер для качания пресса. Я понимаю, что могу сам сгибаться, где-то зацепив ноги, но мне нравилось заниматься именно на тренажере! Мне нравился тренажер! Я чувствовал от него гораздо больший эффект! Какого черта вы убрали его и поставили какой-то прибор для измерения непонятно чего? Окей, вы здесь зал, но куда вы дели мой тренажер?! Это был единственный, который мне нравился здесь. Ну еще тот, когда руки в боки разводишь, чтобы сисечки качать. Короче, я понял, что мне нравятся тренажеры. Многие тренеры говорят — давай будем заниматься без тренажера, свободные веса, еще что-то. Нет, мне нравится тренажер! Мне нравится штанга, это классно, но я люблю, чтобы был тренажер.

Ненавижу бегать. С детства! Нет ничего хуже в мире, чем бег, и очень жалко мне людей, которые бегают. Хотя, если они любят это дело, то тогда мне их вроде бы и не жалко, они занимаются любимым делом. Но наконец-то британские ученые, чешские, или Бог знает какие, в этом году доказали, что бег — это абсолютно вредная, ни для кого и ни для чего не нужная вещь. Она только портит и ничего хорошего не дает. Пожалуйста, дорогие друзья, опомнитесь и не бегайте! Единственное, для чего нужен бег, для того, чтобы чуть-чуть размяться. Конечно, ты можешь прийти и начать нормально разминаться. Кисти, локти, полностью руки, ноги, погнуться. Но я ни разу в жизни не видел в зале человека, который бы так делал.

Верно. Поэтому, если уж ты не можешь размяться, то идешь на дорожку и выставляешь там не бег, а какую-то очень быструю ходьбу и разминаешься, видимо. Вот для этого нужен бег и дорожки. И то, это не бег, а именно ходьба. Так считаю я, человек, который ничего в этом не понимает, и ваш тренер, разумеется, скажет вам совсем другие вещи, потому что он профессионал, он этому учился. С другой стороны, этих людей учили пятьдесят лет назад одному, а сейчас оказалось, что все, чему их учили вредно и неправильно, и теперь их учат совершенно другому. Нет гарантий, что еще через пятьдесят лет вам снова не скажут, что вы были не правы. Так что, может быть, гораздо интереснее сразу быть мной и просто говорить — я ненавижу бег, не буду никогда бегать и просто буду тянуть какие-то гантели.

Я очень медленно ем. В детстве меня научили подробно все прожевывать. Поэтому, пока я съедаю три ложки из тарелки, в которой пятьдесят ложек, человек рядом со мной уже съел всю свою тарелку и берется за второе. Помимо того, что я ем медленно, мне еще требуется на это очень много усилий. Чтобы съесть нормальный обед из трех блюд, нужно определенное количество сил, которых у меня, оказывается, нет. Поэтому из трех блюд я выбираю всегда два. Начинаю с супа, потому что он легкий, ничего не стоит, ты его просто пьешь, и там иногда встречаются какие-то твердые штучки. Параллельно наедаешься хлебом. Потом я еле-еле пытаюсь доесть второе. Иногда вместо второго беру салат. И когда у тебя вот это все, кажется, что очень мало сил и нет никаких продуктов внутри тебя, чтобы расти. Поэтому моя мечта стать качком никак не осуществляется.

Единственный раз, когда у меня был тренер, он за два месяца помог мне добрать от моих обычных 64-х килограммов аж до 73-х. Я никогда в жизни не весил больше, чем тогда. И все равно выглядел, как дрищ, точно так же, как выгляжу сейчас: у меня, например, совершенно нет ног. Но это был совершенно выдающийся результат. Мне кажется, что если бы я тогда добрал хотя бы до 76, на этом можно было бы остановиться. Но у меня закончились деньги. Я потерял сначала тренера, потом интерес к трехразовому питанию, в итоге все эти 73 килограмма обратно превратились в 60. Тогда был карантин, и вместо того, чтобы набрать вес, я его потерял. Хотя, как честный человек, перед карантином съездил в «Декатлон», накупил себе кучу гантелей, скамейку... и ни разу всем этим не воспользовался. Потом я, конечно, начал пользоваться, но скамейка бесила меня очень долго. Она ни для чего не была нужна, тем более, после карантина открылись залы. До сих пор лежит у меня в гараже.

Да-да, почти как «Икеа» в мире спорта. Так что, ребятушки, спешите, пишите — отдам за 5 тысяч, или за тысячу рублей... Так, а с чего мы начинали?

Точно! Так вот, плюс к трехразовому питанию я всегда добавлял себе какой-то протеинчик. Во-первых, ты принял его с утра, вроде считай уже поел. Во-вторых, ты четко знаешь, что внутри тебя смесь из всего того, что будет использовано для роста мышц, и это приятно. С утра бывает так, что желудок еще не открыт и ты не можешь нормально поесть, а тут выпил целый стакан молока с протеином и сыт, доволен и можешь начинать жить.

Без тяжелой физической работы я могу есть, на самом деле, один раз в день, и мне вполне нормально. В те времена, когда я работал грузчиком, я мечтал стать жирным надомником. В итоге, став надомником, я никак не могу стать жирным. Если ты весь день работаешь дома, ты ни на что не тратишь энергию, и тебе не нужно, бывает, кроме утреннего салата, вообще ничего. Утром, когда я еще только проснулся и даже яйцо не лезет, я съедаю огромную икеевскую тарелищу салата, который состоит, просто, из огурцов, помидоров и оливкового масла, закусываю хлебом. Если это поздний завтрак, потому что я проснулся поздно, в час допустим и уже время обеда, этого завтрака-обеда мне может хватить на целый день. Короче, я очень мало ем и, чтобы заставить себя есть больше, мне нужно прямо растягивать желудок, много работать. И вот, в таких условиях, несколько тысяч лет я мечтаю стать качком. Наверное, просто потому, что качком в своей жизни я еще никогда не был. Вот смотришь ты «Однажды... в Голливуде», смотришь, как Брэд Питт снимает рубашку — и вроде он старенький, но такой классненький, весь подтянутый и рельефненький, и тебе очень хочется в 50 лет быть таким же. Но для этого ведь надо постоянно что-то делать. А я делаю пока, грубо говоря, одну только вещь: продлеваю абонемент в зал. Он у меня всегда есть. Это, конечно, очень хорошо, здорово, но, кажется, не достаточно.

Там нет ни одного момента, который был бы неправдой. Потому что все списано с жизни. Это все настоящие истории, в которых каждый, кто знаком с Паулиной, возможно, узнает себя и похихикает. Или обидится. Впрочем, это все сделано настолько общими штрихами. Может, наоборот — люди, которые как раз так живут, не узнают себя, а подумают на кого-то другого, и никто ни на кого не обидится, а просто все посмотрят и скажут — хе-хе, да, мы такие. Думаю, что неправды там нет вообще, да и откуда ей взяться? Для чего надо что-то выдумывать, если так много интересных историй, которые были на самом деле?

Это очень радостно, что есть целых три главные роли, которые могут сыграть девчонки и это, наконец-то, не «жена такого-то», «девушка такого-то», или, например, просто глупенькая, но смелая девчонка, которая хочет чего-то добиться в полиции, все над ней посмеиваются, и она доказывает свою состоятельность. Три хороших роли достались трем хорошим актрисам (Светлане Ходченковой, Елене Николаевой и Полине Пушкарук — прим. ред.). Самое интересное, что актрисы они только по месту работы. Все остальное, что происходит в их жизни, быту, устроено совершенно по-разному. С этой стороны посмотреть очень интересно. Но! Если мы за женщин и говорим о том, что у них должны быть точно такие же права, то странно называть какой-то сериал «женским» или «мужским».

Верно. А еще часто бывает так, особенно в сериалах про полицейских: есть главные роли, они у пары-тройки героев, и в итоге все, чем они занимаются — это интервью. Сидят в офисе и обсуждают, как они будут распутывать это сложнейшее дело. Задают друг другу какие-то вопросы. Потом приезжают куда-то, потому что там кого-то схватили, и начинают задавать вопросы человеку, которого схватили. Ему есть, что поиграть до этого, во время захвата и потом на допросе. А исполнители главных ролей просто приходят и задают вопросы. Иногда они переживают, что спросили не то и это единственное, что они могут поиграть, в общем-то. Поэтому часто бывает в таких сериалах, что самые классные роли не главные, а какого-то второго плана или вообще в эпизоде, они просто крадут сериал. А здесь у трех главных героинь действительно очень прописанные роли, в которых можно наиграться от всей души.

Именно в таком порядке: кино, сериалы, а уже потом театр. У меня так. А вот между кино и сериалами я прям не могу выбрать. В России часто бывает, что ты снимаешься в сериале в какой-то небольшой роли, но его хорошо прорекламировали и многие посмотрели, значит, тебя много людей увидели. И бывает наоборот — ты снимаешься в кино, в главной роли, фильм хороший, поездил по фестивалям, его там увидели и оценили... А дальше он зависает и даже если где-то оказывается на платформах, про него просто перестают говорить. Никто его так же, как сериал, разумеется, не рекламирует: платформе не нужно тратить на это средства. Посмотрели и посмотрели. А сериал какое-то время держит, особенно если по одной серии в неделю выходит.

Именно так. Поэтому поставим на первое место съемки в выдающихся сериалах. Хотя, конечно, съемки в фильмах в главной роли — это очень хорошо. Фильм обычно снимают месяц-полтора. И ты гарантированно занят, у тебя есть тридцать дней подряд работы в одном и том же месте, над одной и той же ролью. Приятно, когда ты так работаешь, в одном материале — это интересно и необычно. Чаще бывает, что у тебя вот в этом сериале небольшая роль, и в этом сериале небольшая роль — все перемешано. Бывает, иногда, три одновременно сериала снимаются, и ты сперва одну площадку держишь в голове, потом другую... В общем, это мечта — сниматься в одном фильме, в главной роли. Вот, видишь, теперь кино опять на первое место вышло! А на втором месте сериалы.

Я давно не рисовал, потому что... Не знаю почему. Надо собраться, все расставить, открыть краски, понять, что чего-то не хватает, пойти докупить, принести домой и подумать: могу порисовать и завтра, сегодня я просто краски купил, это уже много. И раз за разом откладываешь. А так, конечно, очень хочется рисовать. Лучше всего, когда приятная обстановка: никуда не надо, никуда не торопишься, впереди не два часа, а, например, весь день. Ты включаешь какую-нибудь музыку, и тебе ничем не надо заниматься. Теперь мне постоянно надо чем-то заниматься, все время что-то отвлекает. И вот такой режим, что сейчас порисую пять минут, а завтра еще пять минут — это меня немножко бесит. Нравится так, чтобы долго. Поэтому сейчас я делаю это совершенно мало. У меня валяется куча открыток с моими картинами, несколько тысяч, я их все не могу раздать, они старые, уже лет десять скоро будет, наверное. Открытки, футболки — в общем, куда-то в мерч я пошел. А хочется снова нарисовать что-то. Когда начнутся приятные времена снова, я сразу открою выставку. У меня есть пятьдесят новых картин, которые я готов куда-то выставить, включить музыку, позвать гостей и продать их.

Я иногда встречаю в соцсетях Настасью Самбурскую. И вот недавно у нее кто-то спрашивал: где она берет ли силу воли, чтобы заниматься спортом, держать себя в тонусе, не пить, не курить. Сформулировала она это так: она знает, какой будет результат, и это ей нравится больше, чем те радости, которые она могла бы получать прямо сейчас. Так вот, у меня нет силы воли, поэтому я все время радуюсь в моменте. Сегодня хочу порадоваться чему-то — радуюсь. Или думаю о том, что мог бы сегодня поработать, но хочется отдохнуть. И я выбираю отдохнуть. Я работал какое-то время, почему я не имею права отдохнуть? При этом, конечно, стараюсь не опускаться ниже какой-то черты, иначе посыплюсь. Поэтому в отношении меня нельзя, наверное, использовать слово «вдохновляет», потому что это не вдохновение, а, скорее, страх. Мне не хочется быть бездомным и умереть от голода. Поэтому я как-то собираюсь и начинаю что-то делать. А дальше, в процессе, мне становится так интересно, что я начинаю просто получать удовольствие от процесса.

Типа того. Страх помереть в подворотне. Когда ты один, это, в общем, не так уж и страшно: ты всегда можешь к кому-нибудь прибиться, пообедать в столовой, где кормят людей, которые не могут себе позволить еду. Можешь даже уехать в заброшенную деревню, занять там какой-нибудь дом, посадить картошку, зимой есть ее и топить печку тем, что нарубил за лето. Но когда у тебя есть жена и ребенок, которых не выставишь и с которыми не очень удобно ехать в деревню, ты думаешь, что, наверное, было бы неплохо поработать и вообще держать себя в такой форме, чтобы ты мог действовать какое-то продолжительное время.

Видимо. Ха-ха, это смешно (смеется). Если ты актер, ценность твоя зависит от ценности всего рынка, который есть на этом языке. И если ты актер, который говорит на русском языке, то твоя ценность вот такая, какой мы ее себе примерно представляем. Интересно, что никому же не приходит в голову спросить, что вдохновляет, например, экскаваторщика. В последнее время я часто говорю об экскаваторщиках. Мне очень нравятся эти люди, особенно после нескольких видосов, которые по какой-то причине мне выпали в соцсетях. Вот он снимает один ковш, надевает другой и начинает снимать слой земли примерно в пять сантиметров, ровненько-ровненько, площадью в 20-30 квадратных метров. Он снимает этот дерн красиво, потом что-то новое выкладывает. Это очень ювелирная работа. Я очень люблю таких людей, и ведь никто не спрашивает, что их вдохновляет! Они просто работают. И мы тоже просто работаем. Я был настолько глупым в детстве, что по совету мудрых родителей, на которых, кстати, жалуется большинство актеров, не получил действительно нормальную профессию. Если бы я сейчас был экскаваторщиком, то у меня был бы такой тыл замечательный! Экскаваторщики нужны в любой стране мира. Но я актер.