Павел Майков» – о бойкоте соцсетей и сериале «Контакт»: «Рассказывать, что ты ешь и с кем спишь – это дурной тон

Глядя на ваш Instagram (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), кажется, что музыка сейчас интересна вам намного больше, чем актерская работа. Можно ли сказать, что съемки в фильмах и сериалах – это работа, а музыка – для души?

Нет, у меня все для души.

Раньше вы говорили, что с кино у вас сложные отношения: вы себя превозмогаете и редко проникаетесь к сценариям. Сейчас это уже ушло?

Не ушло, потому что, к сожалению, очень мало хороших сценариев, часто нужно себя заставлять. Мне просто повезло: мне нравится то, чем я занимаюсь, поэтому могу заставить себя полюбить даже полное дерьмо.

Если проводить некую аналитику по сценариям, в последнее время стало появляться что-то лучше, чем было до этого?

Как только я сказал, что начали появляться хорошие сценарии, к каким, например, относится «Контакт», так сейчас на меня посыпалась прямо тонна кошмарных сценариев, просто чудовищных.

А в плохих сценариях все слишком нереалистично?

Много сценариев, где с героем ничего не происходит, и толком непонятно, про что кино. Этот сказал, тот ответил – бу-бу-бу. А о чем фильм? Да ни о чем.

А если так же емко описывать «Контакт», то о чем сериал? По мнению сценариста Максима Паршина – о конфликте бумеров и зумеров. Вы согласны с такой формулировкой?

Мне кажется, что «Контакт» про конфликт поколений как таковой. Он ведь существует столько, сколько и человеческий род. Но наш сериал про этот самый конфликт поколений именно в наше время. Потому что время у нас не очень простое.

В чем это выражается?

А посмотрите, что происходит. Абсолютно ошалевшие от денежного потока люди, абсолютное бескультурье, съедающее нас, абсолютное равнодушие друг к другу. Человек превратился в кусок бесчувственной субстанции. А все эти рассказы о милосердии...Мне кажется, что это такая ложь.

Но ведь в те же девяностые тоже было непростое время. Сейчас проще или сложнее?

А чего мы все с этими девяностыми сравниваем. Тогда мы хоть понимали, что это переходный период. Сейчас было вот так, потом произошла некая революция, стреляли танки, сейчас переходный период, а потом что-то изменится. Так и произошло. Были неплохие нулевые годы. А потом все скатилось к тому, что мы имеем. Даже хуже стало: люди просто озверели от этой вакханалии денежной. Чем сейчас занимаются люди? Продают себя. И об этом наш сериал. Раньше тоже продавали, но как-то с достоинством. А сейчас абы что, абы как – пофигу. Главное засунуть, продать красиво, потом можно будет на Мальдивы поехать.

Как, на ваш взгляд, этот контекст времени сказывается на отношении отцов и детей?

Это проблема извечная, поэтому она существует параллельно. Просто тема разговора меняется, а суть-то остается.

Один из лейтмотивов сериала – влияние соцсетей. На ваш взгляд, это благо или бич современного общества? Как вы относитесь к соцсетям?

Я отрицательно отношусь к соцсетям, считаю, что это зло. Человек должен общаться вживую – только таким образом возможно какое-то развитие. А человек просто спрятался за этими гаджетами, соцсетями, и чаще всего выдает желаемое за действительное. Там ведь не все такие, какими кажутся, все, что происходит в соцсетях, это ложь: там-то все умные и успешные, у всех все хорошо. И все пытаются показать это другому, ведь если ты не показываешь, что ты успешный, то ты не успешный.

Скажу честно, я вообще не хотел заводить себе Инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), но сделал это только для рекламы своей группы, в которой я не только музыкант, но и продюсер. Делать это больше некому, поэтому приходится мне. И то это мне сказал директор, я был против этого Инстаграма (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), вообще бы его не заводил, честно вам скажу. Потому что в моем понимании человек вообще должен быть немножко тайной для других, все время рассказывать где ты, что ты делаешь, что ты жрешь, с кем ты спишь, куда ты едешь, где ты отдыхаешь, – это дурной тон. Мне так говорили в детстве, меня так воспитывали, так жили мои предки, это считалось моветоном.

Сталкивались ли вы с интернет-вседозволенностью, когда люди в соцсетях пишут то, чего никогда не скажут в глаза? Как реагировали?

Конечно, люди стали смелее, мне приходят различные сообщения, я их иногда даже читаю для интереса. Есть письма восторженные, а есть из серии «умри, тварь» – такие тоже приходят. А если я позволяю себе высказывать какое-то мнение, а я это делаю очень часто, сразу появляется куча противников моих взглядов, которым обязательно нужно написать какую-нибудь дрянь. Сначала меня это задевало, а теперь меня это даже веселит. Я же кто? Художник. Моя задача – задевать людей, будоражить, а не воспитывать, не развлекать. Я должен бить их по морде или гладить по голове, чтобы они что-то почувствовали после встречи со мной. А встречаться со мной лучше через экран или со сцены – лично со мной лучше не знакомиться, чтобы не разочаровываться.

Для Евгения Стычкина «Контакт» – это режиссерский дебют. Как вам он в этой роли?

Женя Стычкин – это друг моей юности, мы знакомы с ним с 1997 года. Мы с ним много снимались, работали в театре, да и жизненных ситуаций общих тоже много. Поэтому когда я работал с ним в этом сериале, меня восхитило, что он действительно режиссер. Настоящий режиссер, который может донести идею до всей группы, не только до артистов, а чтобы все на площадке понимали, что происходит, что мы снимаем и как мы снимаем.

У актеров, которые уходят в режиссуру, часто возникают проблемы с тем, чтобы отойти от привычной роли. Как с этим у Евгения?

Свои какие-то актерские амбиции он здесь не удовлетворял, был действительно режиссером: создавал продукт и болел за него всей душой. А когда актеры начинают самоутверждаться в режиссерском кресле, тогда действительно получается не очень хорошо. Но у Жени этого нет.

Если возвращаться к вашему герою: Евгений Стычкин говорил, что в воспитании главное – «не путать жесткость с грубостью». Главный герой сериала «Контакт» – жесткий или все-таки грубый?

На мой взгляд, его проблема даже не в жесткости или грубости. Он просто не умеет любить. Он очень хочет, но не понимает, как это делать. Не понимает самой сути любви: он ведь вроде что-то делает, а все не то. При этом он любит дочь, очень любит, и он по сути-то хороший и честный человек.

Вы как человек с отцовским опытом что бы посоветовали вашему герою?

Я бы ему сказал одно: уходи из ментуры. Эта система ломает человека. Его и работа испортила, и непростые отношения с отцом отпечатались. Он ведь в ПДН работает не потому, что хочет, а потому его разжаловали за то, что он не хочет мириться с системой. А система таких выбрасывает, ведь если ты честно работаешь, то красиво жить не будешь. В итоге люди, которые идут бороться с преступниками, сами в них и превращаются, только с погонами и бумажками. И мы в сериале это тоже показываем: он честный, поэтому оказывается на задворках. Был опером, а оказался в детской комнате милиции.

Какие у вас сейчас есть активные проекты? Где снимаетесь, что готовится к выходу?

Сейчас я нигде не снимаюсь, отдыхаю в деревне. Недавно мы закончили снимать второй сезон «Девушек с Макаровым». Еще в ближайшее время ожидается выход фильма «Чиновник», если он сохранит такое название. А еще выходит новый альбом моей группы «Магрит», я выпускаю его на виниле. В цифре он тоже, конечно, будет, но так интереснее. Мы сейчас выпускали по песне в месяц, и в сентябре альбом выйдет целиком.

А как правильно расшифровывается название вашей группы? А то есть две версии: или в честь художника Магритта, или «Майков говорит».

А как угодно. Когда я выбирал название, я об этом не думал, это потом уже появилось. Изначально мне понравилось творчество художника Магритта, и, сократив его фамилию на одну букву, я так назвал группу. Потом уже придумали «Майков говорит».

Напоследок вопрос, который ваш герой задает в сериале «Контакт»: есть ли счастливые дети? Или в этом возрасте нет счастья?

Есть, конечно. Счастье – тоже категория непостоянная. Что есть счастье? Для одного пожрать – это уже счастье, другому, чтобы быть счастливым, нужно куда-то поехать. Если говорить о подростках, то вспоминаю себя в возрасте 14-15 лет, и думаю, что там было, был ли я тогда счастлив. По-разному. Были моменты, когда я чувствовал себя самым несчастным человеком на свете, а были моменты, когда я влюбился в девочку и был самым счастливым. Поэтому вопрос очень сложный: есть счастье или нет. Глеб Анатольевич Барнашов задается этим вопросом, потому что меньше меня читал, меньше меня знает. Я для себя ответ уже нашел, а он еще нет.