«Ай да Юра, ай да сукин сын!»: вся правда о жизни Юрия Музыченко, основателя группы The Hatters

Это уметь принять на себя обязательства, признавать свои ошибки и стараться их исправить. А главное — определить причинно-следственные связи, чтобы в дальнейшем их не повторять.

Постоянно. Вот с утра нахамил жене на ровном месте. Да, потом через пять минут извиняешься, целуешь, но настроение человеку уже подпортил. Это проблема, с которой я уже много лет борюсь. Минут 40 после просыпания я отвратительная мразь.

Мне почему-то с детства так говорят — а я себя таким не считаю. Многие мои знакомые очень талантливые люди. Это и стендап-комики, и блогеры, и музыканты, и рестораторы, и юристы, и водители.

Как отчебучат какую-то вещь, ты смотришь и думаешь: господи, до чего же талантливо! Очень хотелось бы посмотреть на себя со стороны и узнать, талантливая мы группа или нет. То же самое и театра касается.

Нужно усердно работать. Талант — это просто чит для ускорения и поблажка для профессиональных косяков.

Нет, это не так работает. Нельзя же качаться весь день и стать качком. А качаться в течение продолжительного времени по часу — это уже другое дело. Только усердие и опыт перерастут в профессионализм. А таланту можно простить какие-то недочеты: да, вот здесь как-то не доделано, но талантливо! Талант нивелирует косяки.

Есть периоды в жизни, на которые я смотрю и думаю: если бы я на это не решился, не сделал где-то шаг назад, чтобы потом сделать два вперед — то жизнь вообще пошла бы по-другому. В эти моменты да, говоришь себе «Ай да Юра, ай да сукин сын!».

Моим самым крутым решением было пойти на скрипку. Я рос в то время, когда был повсюду рок, гитары, все рубились в компьютерные игры, а я по восемь часов в день занимался на не самом популярном инструменте. И дошел до конца! Я молодец, горжусь собой.

Правда, теперь я единственный из всего окружения, кто вообще не умеет пользоваться компьютерами и ничего не знает про компьютерные игры. Потому что когда всем покупали компы — я занимался. А когда перестал заниматься, то уже за девчонками бегал — мне было не до компьютеров.

Следующий «ай да Юра, молодец» случился, когда я решил не зацикливаться на скрипке — и после 11 класса пошел не в музыкальное училище, а в театральное. Я его окончил и пошел работать в театр. Там случился один из самых мощных переломов в моей жизни, который, собственно, и сделал меня тем, кем я сейчас стал: я понял, что из театра пора уходить и вспомнить, как играть на скрипке. Ну и конечно, что жену закадрил такую мощную!

Мы учились на одном курсе, и она мне всегда нравилась. А так как она меня старше, первые три года она ко всем моим шуточкам, подмигиваниям относилась скептически. На третьем курсе я все-таки уломал ее в меня влюбиться.

Нам было по 18-19 лет. Мы жили в театральной мастерской, потом в гримерке театра. У нас вообще ничего не было, но мы решили, что надо сначала не разбогатеть, а завести ребенка. Ведь малышу все равно, богатые у него родители или бедные. Потом же будет веселее: когда он станет взрослым — мы еще не состаримся.

Попробую сейчас не выглядеть ханжой. Вот смотрите: есть блогеры, тиктокеры, рэп-исполнители, супер-звезды стриминга. Как выглядит их жизнь? Они приходят на студию записывают песню, запускают ее в интернет, снимают в поддержку какие-то видео. По сути их работа занимает не так много времени. Дальше они могут ходить на тусовки, премии, премьеры, всюду показывать, какие они крутые.

Наша жизнь выглядит совсем по-другому. Мы встаем с утра, делаем домашние дела, идем на студию, работаем там до самого вечера, пишем песни, партии. Мы — авторы и исполнители. Нам надо вживую сыграть, сочинить, сделать аранжировку. Дальше мы долго репетируем. И живем совершенно нормальной семейной жизнью.

А вот когда мы выезжаем в тур — начинается самая вакханалия! Мы затрахались дома, и нам надо оторваться. Драйв, который происходит на сцене, просто так не берется, если ты ходишь на работу, как в офис. Нужен выход эмоциям.

Нам еще в театре объясняли: чтобы спектакль, номер или ваше произведение было востребованным, должны рядом идти художественное и финансовое. Если одно сильно опережает другое, то это другое провалится. Поэтому мы ловим баланс. Даем себе возможность пожить нормальной жизнью, а потом отрываемся так, что никто не назовет нас семейными ребятами.

Короче, семья — это наш рехаб.

Если коротко, мы на «ты». Если длиннее — культура пития у меня немного хромает. Но этому есть объяснение. Мы на сцене выкладываемся на 110 процентов. Когда заканчивается концерт, который длится полтора-два часа, у тебя набирается такая бешеная энергия, которую надо куда-то заземлить. И этому очень способствует алкоголь.

Когда вы с товарищами находитесь на одной волне и разом испытываете творческий оргазм, то в гримерке начинаете делиться эмоциями, впечатлениями. «Помнишь, как ты на этой песне сделал, а на этой? А как мы круто синхронно спели?! Давай, за тебя! За тебя...». И иногда немножечко перебарщиваешь, хулиганишь, потом приходится извиняться. Но все пока что было в рамках разумного.

Уже давно нет. Наш уровень музыки сильно вырос, и физически сочетать выступление со спиртным уже невозможно. Алкоголь — только для того, чтобы погасить огонь, вспыхнувший на сцене, и выплеснуть все эмоции любви друг к другу, отметив то, как мы хорошо отработали. Все это происходит в такой краткий промежуток времени.

Самое главное — это иметь обратную связь. Я не очень понимаю мало выступающих артистов, которые больше живут на стриминге где-то в интернете и которые не могут потрогать любовь к своему творчеству. Самое главное для нас — концерты, живая энергия от слушателя. А лично проверить это можно в ноябре на наших больших концертах в Москве (18 ноября) и Петербурге (24 ноября) в МТС Live Холлах.

К тому же нас вроде нас все любят и особо не хейтят. Либо слушают, либо нет. Плюс мы же все питерские, мы без охраны ходим, без охраны ездим. Свободно передвигаемся по своему городу. И пока что ни разу мне в голову не прилетала бутылка со словами «Эй, мудила!». Это если с профессиональной деятельностью связывать.

Бывало, конечно. Но там я реально был виноват.

Очень сложно дать какую-то выборку. Приведу пример. На один из первых наших концертов приходила семья: девочка-подросток, ее мама, и бабушка. И все они с удовольствием слушали наши песни, подпевали. Поэтому нас и любят концертные площадки, где есть бар, потому что у нас как молодежь, которая тусуется у сцены и создает вот этот ажиотаж движение, танцы, прыгание и подпевание, и совершенно взрослая публика, которая покупает и вип-места, заказывает в баре напитки и хорошенько его окупает.

Возможно, ответ в том, что все наши песни добрые. Во-вторых, они не надуманные, и многие их могут спроецировать на себя. Это правило мы почерпнули из театра: в творчестве нужно пользоваться жизненным опытом. Я вот знаю, про что пою.

Про сучек, тачки и цепи я петь не могу, потому что у меня двух пунктов из этого нет. Зато две тачки. Правда, одна жены.

Во-первых, не надо много жрать. Ходить в спортзал я пробовал, но оттуда меня отгоняют две вещи. Это раздевалка, где почему-то нужно обязательно всем ходить голыми. И то, что это занимает очень много времени.

Так что самая простая зарядочка, отжимания, планочка, несколько приседаний. Ну, каждый концерт у нас — это пара часов безудержного фитнеса. И минус полтора-два килограмма.

Наверное, в том, чтобы не сдаваться. Чтобы уметь сделать шаг назад, понимая, что по-любому сделаешь два вперед. Вот! Сила в готовности сделать шаг назад.