Василий «Баста» Вакуленко: «Я настоящий скуф, я с гордостью несу это знамя»

Тут даже и выбирать нечего – для меня музыка на 100% самое важное. Всё остальное – это побочные вещи.

Я люблю все варианты, но маленькая площадка для меня всегда сложнее, так как я вхожу в очень близкий контакт с публикой. На большой площадке люди сливаются в единое целое – так мне проще работать. А камерные концерты всегда очень персонализированы, получается, что я отвечаю перед каждым за качество выступления.

Ну факапы всегда случаются, по крайней мере, у меня на концертах точно. Сейчас у меня все отлажено, команда работает на ура, поэтому я с удовольствием выступаю на больших площадках. Но раньше было тяжело: тут мониторная линия не очень профессиональная, там непрофессиональный инженер сидит, то наводки какие-то, то какие-то сложности по сигналу. Но тем не менее, все равно выступать на большой площадке проще. Маленький зал – это всегда очень близкий контакт.

Нет-нет, наоборот, всегда приятен. Это всегда вызов моей внутренней организации, я всегда очень сильно переживаю за людей – что они чувствуют, что думают, почему они пришли, интересно им или нет. Я боюсь за каждого человека, который пришёл на концерт. Мне интересно вовлечь в это всех. Такая детская игра.

Наоборот, я могу сказать: люди, которые меня узнают, кому я интересен – это достаточно приятные, сдержанные, вежливые взрослые люди, и колоссальная им благодарность за внимание ко мне. Я не испытываю никаких эмоций в стиле: дайте мне черные очки в пол-лица, чтобы скрыться от всех.

Есть люди, которые меня любят, есть люди, которые меня терпеть не могут, а остальные – это 90%, им вообще на меня плевать. Простая и понятная формула.

Честно говоря, не очень люблю гастроли и даже в целом выступления не очень люблю. Самая моя любимая часть процесса – это написание музыки, я фанат студийной работы. Мне нравятся концерты, но если выбирать между ними и студийной работой, то написание музыки – моя любимая часть процесса. И была бы моя воля, я бы заперся в студии и бесконечно бы что-то придумывал, записывал, сводил.

О да, алкоголь и жесткая концертная работа – это однозначно несовместимо. Я снимаю шляпу перед артистами, которые бухают и при этом умудряются качественно выступать – для меня это просто силачи какие-то. А секрет мой довольно прост – я стараюсь больше отдыхать. Молодецкое расписание, когда я колотил по 27 концертов в месяц, мне уже не потянуть. Представляешь, я выхожу на сцену на 12-м концерте, и понимаю, что у меня впереди еще 15 – просто жуть! Поэтому сейчас мы стараемся после 3-4 концертов делать 2-3 дня разгрузки. В постоянной колотьбе сильно страдает качество – ты работаешь, как кукла, через не хочу. А мне всё-таки хочется эмоционально что-то выносить с концертов: радость, удовлетворённость, благодарность. Выступать уставшим – это просто нечестно перед зрителем, который вообще-то деньги за билет заплатил. Ну и, кроме того, я сильно разгрузил график, чтобы почаще бывать с семьей. Я 15 лет вкалывал, не сходя с галеры, настолько был этим увлечён, а сейчас мои дети выросли, дочкам 11 и 14 лет, и мне очень важно быть с ними.

Их совсем немного, и главное, пожалуй – это пьянство и прочее изменение сознания во время концертной работы. Причем это у нас прописано документально: музыкант не имеет права выйти на сцену в состоянии, которое способно навредить концерту. Но все музыканты, с которыми я работаю, парни достаточно осознанные и понимают меру ответственности. Мне очень повезло с командой, потому что я достаточно жесткий человек, и на сцене спрашиваю со всех прям по-страшному.

Очень строгий! Бывает, даже где-то перегибаю палку, но потом всегда устраиваю разбор полетов и объясняю, что я стою на авансцене, весь зрительский спрос с меня. И мне лично больно, когда люди пришли, потратив несколько часов своей жизни и часть заработанных денег, чтобы посмотреть крутой концерт, и вдруг из-за чьей-то безалаберности все идет наперекосяк. Безусловно, факапы разные случаются, как и у всех, но раздолбайство у нас исключено. Мне очень нравится, как мы сейчас звучим – просто топчик, мне никогда не было настолько комфортно работать, пою и словно в плеере себя слышу. Настоящее счастье!

По-разному, вообще. Например, в «Рабочем городке» играет Кабан – он страшный металлист, без него нам никуда, – плюс Бендер, Пётр I на басу, Боча и Леша Джей. Трое из них – Джей, Бендер и Кабан играют с Бастой. Причем Бендера (гитариста) я нашёл по рекомендации Кабана, потому что не мог понять, к кому обратиться, чтобы прописывать те риффы, которые я придумывал. Он говорит: «У меня есть тип, на Шри Ланке живёт, прямо на пляже, ты скинь ему трек, посмотрим». Я скинул первое демо Rabochiy Gorodok, и Бендер прямо сидя на пляже в наушниках все идеально прописал.

Я ему тут же пишу: «Возвращайся, типа, будем работать», а он такой гуляка, человек расслабленный, отвечает: «Да не, че-то мне не в кайф в городе, я лучше на пляже потусуюсь». Но все-таки мне удалось его уговорить, и теперь мы звучим максимально слаженно.

Ну вообще я давно хотел его сделать. У меня был набор текстов, которые я долго вытачивал, потом я собрал очень плотный коллектив музыкантов, способных играть тяжеляк – мне эта музыка с детства симпатична, поэтому я понимаю как её делать и как она должна звучать. И когда все сложилось, я понял, что пора записывать. Мы этот альбом досводили два года, пока не получилось идеально. Рэп-кор – это достаточно сложная музыка, несмотря на то, что у людей она ассоциируется с чем-то таким легковесным: мол, собрались, грохочут, орут речитативом, балаган какой-то. А на самом деле создать этот характерный кач весьма непросто.

Честно говоря, альбом получился тяжеловатым, но уж как есть. Но мне хотелось, чтобы эта пластинка вызывала легкий дискомфорт – такая музыка должна создавать слегка неприятные ощущения некой опасности. Хотите освежиться – послушайте после «Городка» Оззи Осборна.

Блин, так это лучшая оценка, это прямо комплимент! Молодежь такую музыку уже не играет, у нее нет нужного бэкграунда. Так что это лучший комментарий.

Ну а кризис среднего возраста был в 16 лет, поэтому я его давно прожил и забыл. Музыка-то на пластинке совсем не молодецкая, это из текстов слышно. Герой Rabochiy Gorodok – это мой ровесник, мужик из рабочего района, живущий обычной жизнью, работающий с 9 до 6, но имеющий какие-то странные для нормальных людей интересы. Например, он режет металл, лепит статуи или коллекционирует бабочек. У меня есть такие друзья, удивительные люди, которые живут такой обычной жизнью. У них есть хобби и целая жизненная философия. Это очень вдохновляет.

Раньше это было максимально опасное и тревожное место. Представь себе: сплошная промзона, кирпичный завод, стадион «Труд», и вокруг пятиэтажки. Но несмотря на опасность, я все равно испытываю к городку безумную любовь – я ведь там прожил до переезда в Москву. Да и тогда Рабочий городок мне не казался каким-то жестким местом – такая жизнь была повсюду, сравнивать особо было не с чем. Сейчас-то там понастроили высотных домов, новую шикарную школу, и из прошлого остались только «кирпичка» и стадион.

Я не могу сказать, что я был прямо-таки опасным, но я был неприятным. Я был достаточно дискомфортным молодым человеком.

Может, и так, но вообще-то я был самый вменяемый из своих друзей. Я даже учился в музыкальной школе, а после нее окунался в весь этот уличный стиль. Но естественно, сейчас, встретившись с собой тогдашним, я бы точно поднапрягся, потому что у меня определенно была, как говорится, пуля в голове. Тогда царило всеобщее сумасшествие и угар, хвалиться тут особо нечем, но да, я был неприятным, был дискомфортным, был сложным. И чудом много раз избежал весьма печальных последствий, потому что со мной могло произойти всякое. Но при этом мне не казалось, что я как-то опасно живу. Тогда все мое окружение так жило, это было нормально, поэтому опасность практически не ощущалась.

Да-да, я слушал абсолютно все – ты еще забыл упомянуть Biohazard и Black Sabbath. Мне нравилась вся жесткая музыка, поэтому я слушал далеко не весь рэп, и в целом был согласен с известным тезисом о том, что рэп – это кал.

Ну чтобы прямо войны – такого я точно не припомню. Дрались все со всеми, не взирая на музыкальные вкусы. Скинхэды бились с панками, панки с металлистами, У нас в Ростове есть такое место, называется Яйца – Площадь Советов, где стоит памятник Первоконникам.

Когда в 70-х устанавливали памятник, по легенде, маршал Буденный был возмущен тем, что скульпторы забыли сделать лошади половые признаки. И сказал: «Наши никогда не ездили на кобылицах». На следующее утро у коня появился член до груди и огромные яйца, которые потом еще и отполировали так, что они сияли ослепительным блеском. И вот на этой площади, под этими яйцами и тусовались неформалы всех мастей, и никто не обострял на тему рэперов, панков или металлистов. Правда, залетала, естественно, и какая-то левая урла, мне как-то серьгу выдернули из уха, но тут же были люто ... (жестко побиты). Но такого, как в Москве, не было никогда – люди смотрели на людей, а не на ширину штанов. Вот за это я Ростов люблю: все разных национальностей, разных взглядов, кто-то криминал, кто-то просто музыку любит – и все при этом дружат.

Конечно, обязательно и с удовольствием. Например, это мой кент Витек, с которым мы первую рэп-группу создавали, он сидел в тюрьме и недавно вышел на свободу, помогаю ему, как могу. Я общаюсь с теми, кто живы.

Это бред, ничего я не воспеваю! Я фиксирую то, что я слышу, чувствую, понимаю. Для меня очень важна эмоция провинции. Что же до насилия... Знаешь, это как закрывать глаза на псориаз. Ты можешь твердить, что его не существует, но все будут видеть, что он у тебя есть, если он на заметном месте.

Я еще раз хочу сказать, что никогда не выбирал для своих песен каких-то специальных тем, которые я не чувствую, слова, под которыми я не смогу подписаться. Со всеми этими темами я соприкасался в жизни, и не на страницах книг Данила Корецкого. Я понимаю, как все это устроено. Я аккумулирую истории моих друзей, человеческие судьбы из разных регионов и стран. У меня же круг общения простирается от Калининграда до Владивостока, и слева направо, и сверху вниз. Кроме того, я читаю человеческие истории в интернете, тоже много всего вдохновляющего встречается. Да, пусть в результате получается музыка не для каждой вечеринки, но у меня никогда не получалось делать что-то трендовое, серфить на волне моды – тогда я был бы еще популярнее.

Да плевать, мне просто в кайф эта работа, и для меня важно было ее сделать. Мне кенты звонят: «Вась, новая музыка прям бомба, но ты такие дорогие клипы снял для "Городка"! Ты ведь понимаешь, что все это не окупится?» Конечно, я все понимаю. Но я счастлив, что мне удалось запустить этот проект, что он звучит именно так, как мне нравится. Эта музыка будит во мне мощнейшие эмоции, мне хочется слэмиться, драться, прыгать и разносить все вокруг

Да-да, именно. Но при этом она заканчивается ровно в тот момент, когда заканчивается музыка. То есть, мне кажется, это такая терапевтическая, достаточно своеобразная работа. И я уже получил множество откликов и от своих друзей, и от людей из околофутбольной тусовки, и от многих молодых ребят. Честно говоря, я даже не ожидал, что «Рабочий городок» вызовет столько эмоций, я его делал чисто для себя и еще, может быть, сотни ребят. Думал: запишем, потом соберемся сотней человек в клубе и кайфанем на все сто процентов.

Конечно, меня всегда интересовали изломы судьбы и такие ситуации, в которых человек проявляется на все сто. Это самое интересное, что может быть в моей жизни. Но при этом я могу написать и шуточную песню – например, про лень. Чисто просто покуражиться. Про человека, которому все лень. Или вот я сейчас пишу песню про скуфов, даже гимн скуфов. Тема актуальная.

Ругаю скуфов?! Да я сам настоящий скуф, ты че! Я наоборот, с гордостью несу это знамя. Я недавно Джарахову (Эльдар Джарахов, российский видеоблогер и рэпер — прим.МТ) говорю, что буду писать песню про скуфов. Он весь аж перекосился: «Ты чё, Вась, гонишь?». Я говорю: «Да хорош, скуфы – .... (очень хорошо), это же просто дядьки, вот как я сам».

Мне очень симпатичен этот образ – вот Лебовски его идеально олицетворяет. Лебовски – это знамя скуфов, и мы за ним идем.

Да я ... (лицо) ему разобью, и дело с концом. Шучу, конечно. Ну а что я могу ему сказать? Мне, наверное, будет горько, особенно если критика будет по делу. С другой стороны, я сам, будучи профессиональным музыкальным критиком, могу разобрать свои треки по нотам. Ну что самого обидного можно сказать про «Рабочий городок»? Что это слабая русская адаптация Rage Against The Machine? Ну да, так и есть, наверное, ну и что с того?

Если там не будет прямых оскорблений, то конечно нет. Я в свой адрес уже столько критики прочитал и услышал, что меня нелегко пробрать.

Конечно! Помню, как Артемий Троицкий на полном серьезе разбирал треки Ноггано. Я выступал на каком-то мероприятии, и там за одним из столов сидел Троицкий. Все с интересом на него поглядывали – мол, что скажет маститый критик, понравится ли ему? Но Артемий все выступление просидел спиной к сцене и чего-то там умничал. И вот видеть спину Троицкого – лучшее, что может быть! Он в тот момент для меня оказался в одном лагере с Юрием Лозой.

Была еще одна совершенно идиотическая ситуация, когда я оказался на программе «12 злобных зрителей» на MTV, и там люди сидели и на полном серьезе разбирали песню и клип Ноггано «... насос».

А мне вот понравилось. Там сидел Юрий Лоза на сложных щах, еще какая-то певица сидела, какой-то бомонд и творческая интеллигенция. Что мы там несли – это просто ... (катастрофа), стебались вовсю. А потом я говорю Лозе: «Я вот, Юрий, мечтаю сделать свою версию песни "Плот". И тут мужика разорвало, бомбануло просто в щепки. Считаю это своей очевидной удачей как арт-провокатора.

Я себя разрываю так, что никакому критику не угнаться. Плюс еще у меня хватает цинизма и, надеюсь, ума шутить над самим собой, издеваться над своей музыкой. Правда, как говорит мой психотерапевт, это не очень хорошо. Но, видимо, это так устроено. Я уже знаю все, что мне могут сказать люди, и в общем и целом понимаю и принимаю это. И чем старше я становлюсь, тем мне легче с этим жить.

Да, конечно, потому что в критике самого себя я иногда перегибаю палку. У меня есть такая строчка: «Я строчу сам на себя самые лучшие диссы». Поэтому редко кто может задеть меня по-настоящему. Кроме того, в моей жизни случались сложные ситуации, когда я хорошенько получал ... (бывал битым), и это меня очень мощно закалило. Ту же историю с пенсионной реформой вспомнить.

Ну как, как... Пришла ко мне в гости на «Gazlive» Ксения Собчак, мы с ней разговаривали, и она мне минут 20 рассказывала про пенсионную реформу. Мол, что это важно, что меняется возраст работающих людей, то-се. И я, ... (блин), на следующий день приезжаю в Ростов. И на пресс-конференции журналист из зала задает мне вопрос про пенсионную реформу. Ну я, не разобравшись, выдаю свое гениальное, просто ... (потрясающее) заявление – и тут же начинаю получать леща со всех сторон, ты просто не представляешь, что началось. Я получил весьма болезненный опыт, но принял в итоге его с благодарностью, так как он меня многому научил.

Прежде всего это меня научило тому, что если ты в чем-то не разбираешься, не открывай свой рот, пока не изучишь все досконально. Мне кажется, что на тот момент я чуть-чуть поехал головой от моей тогдашней жизни.

Даже не столько от успехов, сколько от общей насыщенности происходящего. Слегка подустал, сказалась общая перегруженность, поэтому я не стал морочиться и просто взял поверхностное мнение по теме и его озвучил. Ну и получил по-полной. Я теперь знаю точно, что можно говорить, а что говорить не надо.

Да даже если уверен на 100%, лучше сто раз подумать и все взвесить. Нужно всегда сознавать ответственность за свои слова и чувства людей, которых они могут задеть, ранить. Я тогда Жене BadComedian’у позвонил, говорю: «На кой ты выпустил этот ролик? Это же полная хрень, ты же все понимаешь». А он мне и отвечает: «Вася, эти твои слова сильно обидели моего папу». И сразу то, что я до этого воспринимал просто как болтовню, предстало передо мной в новом свете: выступая, я не думал о том, каково это будет слышать людям, которые очень ждут пенсии как возможности наконец отдохнуть от работы.

И еще один урок – это то, что нужно быть добрее к людям, которые публично оступаются, ляпнув что-нибудь не то. Надо дать им шанс понять, что они, возможно, были не правы, или их тогдашнее состояние смешало все карты и привело к казусу. Так что после этой истории я стал гораздо терпимее.

Я, скорее, вспыльчивый, но не агрессивный. То есть я могу в моменте подкинуться, заорать и так далее, но очень быстро отхожу. И, конечно, с годами я научился держать себя в руках.

Да, конечно. Это все, что как-то касается моих близких людей – тут я церемониться не буду, это сто процентов. Но я молюсь Богу, чтобы такие ситуации обходили меня стороной, поскольку очень остро все это переживаю.

Да, в моменте такое может случиться, если происходит что-то вопиющее – кроме моих родных, это может быть издевательство над стариками, над теми, кто заведомо слабее, или истязание животных. Правда, в любой ситуации очень важно быть в контексте, потому что моя вспыльчивость и чувство справедливости несколько раз играли со мной плохую шутку – я вступался вроде как за слабого, а он оказывался настоящим подлецом.

Но могу сказать, чем старше я стал, чем внимательнее стал относиться к своим внутренним мотивам, тем меньше стало у меня конфликтных ситуаций. Я стал лучше понимать людей. Почему люди грубят, почему они обманывают, почему они поступают не всегда хорошо. Я понял, что роль судьи уж точно не для меня, нет у меня таких полномочий. Человека ведь хлебом не корми, дай только побыть судьей и морализатором.

Я лучше не буду рассказывать (смеется).

О да, конечно, нравится. И я всегда готов к драке, и физически, и морально у меня хватит сил хорошенько похлестаться, я спокойно вывезу любого противника. Но в нынешнее время вездесущих камер и смартфонов невозможно поставить на место самого отпетого хама. Повсюду провокаторы, которые счастливы получить по роже от Басты, чтобы потом слить видео в соцсети с комментарием в стиле «посмотрите, как этот зажравшийся мажор и баловень судьбы Баста терроризирует простых парней». Понятно, что такого паразита можно потом выщемить где-то и навалять ему хорошенько, но ты уже будешь на всех экранах страны, как говорится.

Ох, да! Там же весь прикол в том, что я вообще ничего не делал, никого пальцем не тронул. Я просто зашел на поляну этих ребят, в твиттер. Попросил своего кента из Кемерово, чтобы он сфотографировал дома, где живут участники Nemagia, и выложил фотки: мол, я уже рядом, парни. И тут у всех рвануло, хотя это была просто шутка.

У нас такой юморок, неприятный. И после этого Хованский (Юрий Хованский, российский видеоблогер и музыкант — прим.МТ) вышел в эфир и сказал: ребята, идите в полицию, он ... (сумасшедший). Это был просто разрыв. Я пришел на их поле и сыграл в интернет-войны. Никого не ловил, не бил, ничего не делал. Мы просто сидели вшестером с кентами и угорали. Получилось очень мило. И невольно я выступил прорицателем, о чем я говорил, то с Nemagia и случилось. Но я в любом случае не держу ни на кого зла и желаю пацанам счастья. Не все у нас понимают жесткий юмор, конечно.

Слушай, ну ты же понимаешь, что они пошутили, как умели – и я пошутил, как умею. Я им пишу: так и так, ребят, еду к вам в гости, скоро заеду к вашим родителям, будем торт пить, побеседуем и выясним, как же так нехорошо получилось с вашим воспитанием. Вот тут они и подсели на стрем: не смей, мол! Это же смешно, мне кажется.

Ну окей, это было слишком, согласен, но зато было весело. И это еще мы держали себя в руках, а вот если бы все наши ростовские включились, то глумились бы так, что... Но этого нельзя, конечно, делать, мы вовремя остановились.

Еще Gorilla Zippo, электронный проект.

Я всех их люблю. Вот прямо сейчас сижу делаю два трека для Gorilla Zippo, а потом могу Бастой заняться. Я все вперемешку делаю, и это очень интересно – ты фактически работаешь в пяти форматах звука, поэтому тебе нужно постоянно развиваться, постоянно копать, изучать оборудование, технологии и так далее. Меня это очень сильно стимулирует.

Так ведь я вовсе не уникален, каждый человек многогранен, просто многие люди себе это запрещают.

Я не знаю какого-то точного рецепта, честно говоря. Я просто очень, очень люблю свое дело, до безумия. Я люблю и слушать музыку, и изобретать ее. Один из моих кумиров – это Норман Кук, он же Fatboy Slim. У мужика 32 альтер-эго, о половине из которых мы даже не слыхивали. Он делает то, что ему нравится, и все это звучит по-разному. Например, я однажды пришел в «Газгольдер», смотрю – на сцене Норман Кук, с драм-машиной, контрабасом и чернокожей певицей, играет легкий трип-хоп. Ну кайф же!

Во-первых, мы не знаем, что было в самом начале пути Кука, а во-вторых, дело даже не в этом, а в том, чтобы человек не загонял себя в какие-то рамки. Не надо бояться делать даже полную хрень, даже то, что кажется каким-то бредом.

Вот, например, Влади из «Касты», как выяснилось, еще в 96-97 году делал крутейший джангл и драм-н-бэйс, это просто ураган. Я ему говорю: «Братан, а почему ты не выпускаешь эти треки? Пушка же!» Он отвечает: «Да ну, брось, это же просто прикол, несерьезное творчество». А я вот считаю, что именно прикол, то есть то, что тебя веселит, это и есть самая настоящая музыка, приносящая ту самую радость. И чем профессиональнее ты становишься, тем сложнее на эту радость выходить. У меня вот есть обожаемая песня у Ноггано «Собака съела товар». Ну просто ... (сумасшедшая) вещь! Непонятно, что бы из нее получилось, если бы я решил, что это несерьезный прикол, и нужно ее как-то докрутить до ума. А так в ней есть та самая радость, о которой я говорю.

Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Никогда. Музыка – для меня это бесконечный источник жизненных сил, и мне никогда не надоест ею заниматься. Что я постоянно и делаю – есть минута хоть днем, хоть ночью, взял гитару, написал песню. Я, кстати, посмотрел статистику, и понял, что самые мои популярные треки за последние несколько лет – это вообще не рэп. Это именно песни – взять хоть «Сансару».

Кстати, в этом и может быть ответ, почему я никогда не выгораю – в том, что я никогда не запрещал себе делать то, что не нравится другим. Самый большой косяк критиков в том, что они стремятся все классифицировать, на все повесить какой-то жанр, и как только артист за него выходит, всем становится некомфортно. Есть, допустим, Тейлор Свифт – замечательная девушка, со своей нишей, со своим жанром, все ее обожают. Но мне гораздо более симпатичен Трики, которому вообще плевать на какие-либо рамки. У меня был бесценный опыт работы с ним. Мы выпускали его альбом на Gazgolder, он переехал в Москву на месяц, как-то мы сидим в студии, и вдруг ему звонит Мадонна.

Клянусь, прям сама Мадонна звонит! Он с ней поговорил некоторое время, возвращается и снова садится за работу. «Что Мадонна хотела?» – спрашиваю. «Просила хук для нее написать», – отвечает Трики. Я обалдел и говорю: «Ну ты, значит, поедешь сейчас куда-то?» Он машет рукой: «Ой, да пошла она на ... (все четыре стороны), я занят, да и неохота. Слышь, хорош глаза пучить, ты начнешь делать бит или нет?»

Это тоже чудесная история. Замечу сразу: я очень давний фанат Трики. И вот как-то раз я иду по аэропорту Шереметьево, и прямо на меня идет сам Трики. Я покраснел, как школьница, а он меня вдруг окликает: «Ноггано!» Я тебе клянусь, я сам просто охренел. Мы сели с ним в кафе, и он рассказал, что у него есть близкий друг в Бристоле, он русский, и он ставил ему мое музло. А Трики вообще фанат всего русского.

Да-да. И он говорит: «Напиши альбом мне». А до меня он работал с битмейкером с Филиппин. То есть вот человек собирает со всего света то, что ему нравится, живет свою лучшую жизнь и ни на кого не обращает внимания.

Ни один, они мою музыку не слушают вообще. Но я и не настаиваю.

Нет, никогда. Я обычно ставлю новые песни жене и нескольким друзьям, у меня есть определенная критическая фокус-группа, чье мнение мне важно. А дети мои слушают фактически все подряд, младшая дочь может включить «Восточные сказки», потом «Белую ночь» группы «Форум», а за ней «Звенит январская вьюга». И, конечно, кей-поп ее не обошел стороной – она даже учит корейский язык и мечтает сделать собственное агентство по созданию кей-поп артистов. В общем, странная подборка, но мне очень нравится процесс, как она это все собирает. Я вообще никогда им ничего не рекомендую и не уговариваю послушать, хочу, чтобы их вкус формировался без внешнего влияния.

Мне очень повезло с супругой. Конечно, она просила меня находить больше времени для семьи, но она всегда понимала мою одержимость музыкой. Мы познакомились в 27 лет, то есть были уже достаточно взрослыми людьми. И ей всегда хватало мудрости видеть, что я горю своим делом, и при этом делать так, что я всегда помню о семье и о доме, где меня ждут и скучают. Моя одержимость музыкой – это, как мне кажется, минус, но я очень благодарен близким, что они все понимают. Впрочем, им не с чем сравнить, по-другому они и не жили.

Конечно, нет! Старшая дочь вообще стесняется, ей хочется, чтобы ее воспринимали как личность, а не как дочь Василия Вакуленко. Это естественная сепарация, и я это поддерживаю. Я вообще стараюсь избегать ошибок, которые в свое время совершали мои родители при моем воспитании.

Не столько строгость, сколько категоричность. Например, мой батя слушал только рок-музыку, а все остальное считал дерьмом, о чем и заявлял без обиняков при любом удобном случае. Мне, разумеется, тоже может что-то не нравиться из увлечений моих дочерей, но я не пристаю: я понимаю, что сейчас их время, что они вырастут и все дальше сами решат. Я не хочу самоутверждаться за счет травм моего ребенка. Например, когда моей старшей было 5-6 лет, она была фанаткой готического стиля, обожала всякие там гробы, страшных кукол, ходила во всем черном. Но мне всегда хватало любви и юмора, чтобы относиться к этому нормально, мне даже нравилось, что у меня дочь вот такой гот.

Конечно же, у меня бывали периоды, когда я где-то пережимал, где-то перегибал палку в процессах воспитания, и это приносило много боли прежде всего мне самому. Но я всегда каждой из них говорил и говорю: мне нравится все, что ты делаешь. Я тебя люблю любой. Будут у тебя двойки – буду любить. Будут пятерки – буду любить. Мы с женой всю нашу жизнь много делаем для того, чтобы давать дочерям как можно больше любви. При этом, как я уже говорил, я уважаю их стремление к сепарации, и не хочу пытаться быть их сверстником, играть в тинейджера, чтобы быть в их среде своим. Мне нужно, чтобы они знали: я всегда рядом, что бы ни случилось.

Я понял, что самый лучший контроль — это безусловная любовь. Вот я к этому я и стремлюсь. Я же их люблю так, как никого больше не люблю.

Это сложно сделать, они все совершенно разные. Например, мы не так давно подписали Icegergert. Питерский такой парень, учился в Суворовском училище, мастер спорта по рукопашному бою, делает такой гангстерский рэп, очень сильный. Кроме того, у нас есть красавица Baby Cute, тоже весьма самобытная певица, мне очень нравится. Да все артисты у нас как на подбор, на самом деле. Причем мы не гонимся за тем, чтобы эти артисты прямо-таки выстрелили, наша задача – создать идеально комфортную атмосферу для творчества. Поэтому мы и называемся творческое объединение, так как предоставляем людям возможность заниматься творчеством.

Конечно, приятно, когда наш артист делал все так, как ему нравилось, и у него все получилось. Если не получается, это и в какой-то мере ответственность артиста. То есть мы с себя снимаем очень большое количество вопросов.

Ну вот послушай Rabochiy Gorodok и скажи, можно ли на этом заработать.

У них все получается гораздо проще и легче. У меня достаточно основательный подход, несколько архаичные, дедовские методы. Ну и в молодости всегда все делается намного легче, потому что с возрастом ты обрастаешь разнообразными внутренними клише и стереотипами, как что должно звучать и как выглядеть. Поэтому я никогда не мешаю молодым артистам, чтобы не задалбывать их советами и не навязывать свое видение. Что-то, конечно, могу подсказать, как звукорежиссер – тут бы голос пошире, тут вот бочка гудит и так далее, – но не более того.

Харизмой, конечно же. Это должна быть какая-то энергия внутренняя. То есть мы всегда разговариваем, встречаемся. И всегда наше самое главное правило: мы всегда предлагаем артисту к нам прийти в самую последнюю очередь. Со Скриптонитом так было, например.

Мы предлагаем артисту сначала пройти по лейблам, поговорить со всеми, обсудить условия работы, разобраться, как и что у конкурентов функционирует. И уже создав свое мнение, вернуться к нам.

Конечно, нет! Мы приглашаем поработать, но не хотим какой-то недосказанности, чтобы вдруг стали этакими карабасами-барабасами, которые заманивают к себе людей обманом.

Несколько раз бывало и такое. Я никогда не буду терпеть, меньше всего хочется иметь дело с мудаками. Бывает, что у людей внезапно взлетает самомнение, и они начинают думать, что никто вокруг ничего не делает, и они единственные авторы и творцы собственного успеха. Здесь важно, чтобы один человек с негативным зарядом не пускал токсины в сообщество, поэтому в таких случаях приходится расставаться, и опыт показывает, что уходя от нас в таких случаях, артисты сдувались. Потому что невозможно быть в музыкальном мире мудаком. Это же явление культурной коммуникации. Ты должен коммуницировать с людьми, находить общий язык. Есть, конечно, группа Oasis, состоявшая из двух скандальных парней, но это исключение, подтверждающее правило. Кроме того, мы не занимаемся продюсерскими проектами, мы не придумываем человеку личность, жизнь и историю.

Я его считаю супер-успешным исключительно благодаря работе команды. Мега-крутые парни за это взялись и сделали, потому что я изначально вообще не верил в успех этого предприятия. Но мои товарищи мне сказали: «Давай попробуем сделать, мы придумаем какую-то историю, которая даст этому движение».

Я люблю вкусно поесть, но как этим управлять – ... (черт возьми), я в этом ... (ничего) не понимаю. Они говорят: мы все сделаем, будет круто, просто приходи и ешь. И бац – все заработало! Потом Наташа, Коля и Митя придумали шоу «Вопрос ребром», и в нем я тоже сомневался. Но мне опять сказали: Вась, ни о чем не думай, просто приходи, закусывай и задавай вопросы гостю. Ну что ж, на такое я согласен.

Нет, это вряд ли. Мне просто нравится, что это все работает, что людям приятно приходить в заведения, что в каждом из них неизменно классная еда. Особенно важно и приятно для меня было, что Frank by Basta пошел в Ростове – там мясо умеет делать буквально каждый, и удивить людей невероятно сложно. Но все мои даже самые капризные в плане еды кенты в один голос сказали: Вася, мясо у тебя – топ!

Честно говоря, я вообще не знаю. Это наша командная работа, и успех тоже командный, так что мало ли что еще ребята выдумают. Но пока мне видится, что формат «Фрэнка» для меня – самое то. Кроме того, высокая кухня – история очень затратная, а мне нужны деньги, чтобы снимать клипы для «Рабочего городка».

Да, билет на первый большой концерт на VK Музыка Летом стоит 399 рублей, а еще можно купить 1 билет за 999 рублей и взять с собой 9 друзей. Мы придумали много комбинаций, можно посмотреть на сайте.

Ну и ладно, зато кайф какой! Это же группа из тех годов, когда 100 рублей были ощутимыми деньгами. Это машина времени, можно сказать.

Конечно, их много. Saint Bones мы попробовали, сделали много крутого стаффа, но просто экономически не вывезли. Я спокойно к этому отношусь, как финансист в романе Теодора Драйзера. Пережили – и поехали. Это как песня, которая не получилась. Ничего, сучка, мы пойдем дальше.

В Ростове, это было 200 долларов, которые мне заплатили за концерт.

Конечно. Я больше нигде не работал просто. Должен понимать, что я всю жизнь знал, что буду музыкантом, и другое меня ничего не интересует. Какие-то были там подработки, конечно, но это мелочи.

Пустил в дело (смеется). Ну как, на что – угорели мы на них, конечно. Это были просто 200 долларов, а у меня было всего 4 песни. Но потом у нас был тур по Кавминводам, на поезде, и вот тогда я со своими 4 песнями заработал аж 3000 долларов. Была совершенно лютая поездка: у нас вместо гримерки был николаевский вагон с золотыми дверными ручками, куча артистов, и мы выступали в разных городах Северного Кавказа. А иногда могли остановиться где-нибудь в степи, вдали от населенных пунктов, вагон разбирался, ставилась сцена, работал генератор, врубались колонки, и мы выступали посреди ничего. Очень крутые ощущения!

Ну нет, я бы так не сказал. У меня есть часы, которые я покупал в процессе жизни, и это в основном бандитские марки. Классика: Rolex Submariner, Patek Philippe, Audemars Piguet. Обычная ростовская эстетика. Чтобы разбираться в калибрах и прочих нюансах, нужно потратить лет 10, поэтому, когда мы делали Saint Bones, то поручили все это специалистам, которые занимались профессионально часами и ювелиркой. Я же разбираюсь в часах только на уровне «лучше-хуже», «дешевле-дороже», не более того.

Нет, нет, нет. У меня они лежат просто в общем ящике, и все. Ну то есть я понимаю в часах, знаю много марок, но чтобы вникнуть в это плотнее, нужно очень много денег, а на что тогда снимать клипы «Рабочего городка»? (смеется)

Да! Я по жизни завзятый барахлюш. Тряпки, ботиночки – все это моя тема, еще из детства. Причем я еще и собираю всякие интересные вещи. Настоящий Window Shopper, как у Фифти Сента.

У меня есть вещи, которые я ни разу не надевал, просто для коллекции. Например, я Стоник собираю (одежда бренда Stone Island — прим.МТ). У меня есть Стоник 1988-го года. Сейчас вот купил Стоник в коллабе с Dior, отдал за него всё, что можно было. Но мне нравится. Этой мой грешок, что уж тут сделать.

Я бы не сказал. Я до сих пор очень люблю самую простую еду: котлеты, картошку, сосиски, докторскую колбасу, соленые огурцы, жареную курицу, борщ, салат оливье. Я понимаю суть высокой кухни, но никакой необходимости в ней не испытываю.

Нет. Можно райдер мой посмотреть и все понять.

Про сосиски будешь спрашивать?

Это правда, было дело. Правда, не 60, конечно, но сосиски и черный хлеб действительно были.

Дело в том, что райдер – это больше для музыкантов, потому что я практически не ем перед выступлением, ужинаю уже после, в гостинице. Хотя вот сейчас у меня в райдере значится вареная индейка, потому я слежу за диетой – 6 порций. Когда я вносил ее в райдер, я плохо себе представлял, как выглядит ножка индейки, думал, что она особо от куриной не отличается – а оказалось, что она ненамного меньше человеческой. И вот ты заходишь в гримерку и видишь это кладбище вареных индейских ног, прям жутко становится. А в остальном все просто: алкоголя в райдере нет, кофе и вода, ну и по мелочи. Нет, если бы мне хотелось, я бы мог шиковать, конечно, но мне не хочется придавать еде и райдеру слишком большое значение.

Одно время у нас была проблема: организаторы не читали райдер и делали все по-своему. И чтобы сразу понимать, прочитан райдер или нет, мы внесли в него шуточный пункт, что в машине, которая везет нас из аэропорта или с вокзала, должна играть группа Slipknot. Нигде это не соблюдалось до момента, когда мы прилетели в Магадан. Раннее утро, садимся в машину, трогаемся и вдруг начинает долбить на всю катушку Slipknot. Одна песня, вторая, третья... Вот, думаю, жесткий тип попался, уж на что я фанат Slipknot, так даже мне слушать их утром стало тошно. И все три дня, что он нас возил, постоянно в машине звучал Кори Тейлор и компания. В итоге я спрашиваю водителя: ты что, мол, любишь Slipknot? Да нет, говорит, терпеть не могу, но в райдере же написано было, что вы любите. Вот же красавчик! Кстати, у меня есть барабанные палочки Джои Джордисона, с их московского концерта.

Месяц назад в метро.

Абсолютно. Люди настолько утомлены в метро, что максимум – это кто-то подойдет и попросит сфотографироваться.

Во-первых это большой студийный микшерный пульт, сумматор на 128 каналов. Во-вторых – дом со студией и вот с этим пультом как раз, в каком-нибудь хорошем месте, у воды, как у Антона Беляева, и чтоб с большими окнами в пол. И хорошо бы таких размеров, чтобы в ней можно было записывать симфонический оркестр.

(задумывается) Ну, допустим, самолет. Только не джет, а большой, чтобы можно было летать вместе с командой в туры.

Да-да. Вот и все. Простые мечты обычного парня из Рабочего городка. Кстати, в этот самолет тоже обязательно нужно интегрировать студию, чтобы писать музыку прямо в полете.