«Драка на льду иногда оказывает бодрящий эффект»: хоккеист Михаил Сергачев о детстве, мечтах и новых традициях в хоккее

Вообще, у меня еще в детстве было какое-то бешеное желание играть. Приехать в раздевалку, переодеться, быстрее выйти с ребятами. Хотел обыгрывать соперников, выигрывать матчи, побеждать на турнирах и везде. После тренировки я забирал коньки, чтобы у дома еще покататься на открытом льду.

Хотя родители рассказывают, что было время, когда я хотел бросить хоккей (сам этого не помню). Говорят, психовал, скандалил, что больше не буду ходить на тренировки. А потом мне купили новую форму, и это решило все проблемы — я тут же захотел обновить ее на льду.

В детстве серьезно я занимался только хоккеем. Какое-то время было еще плавание, пинг-понг, потому что им занимался папа, но в настольном теннисе, думаю, у меня бы не получилось добиться успеха, — там ребята поменьше и пошустрее.

Потом уже во взрослом возрасте, лет, наверное, шесть назад, я стал два раза в неделю ходить на бокс. Сейчас занимаюсь легкой атлетикой, бегаю, плаваю в бассейне с тормозным парашютом каждую среду. Это дает разнообразие, причем даже, наверное, больше мозгу, чем телу.

То есть ты все равно устаешь, готовишь мышцы, готовишь тело, но ты это делаешь по-другому. Тебе не обязательно постоянно выходить на лед, бороться там, врезаться в других хоккеистов и так далее.

Здесь какая-то другая нагрузка, более интересная, чем с тем же железом. У меня были предсезонные подготовки, когда я просто тупо ходил в зал, и где-то после шестой недели желание тренироваться пропадало.

Когда же у тебя в понедельник железо, во вторник прыжки, в среду бассейн, в четверг бег и только в пятницу опять зал, — это интереснее и, думаю, эффективнее.

Я, кстати, отчасти в этот раз и в Москву приехал за тем же разнообразием. Когда я готовился к сезону в Америке, было тяжеловато ментально — надо иногда сменить картинку. Да и просто круто здесь.

Когда я переехал в Канаду, первое время мне было очень сложно. Я тогда не знал английского и, хотя учил его, поначалу никого не понимал, и меня никто не мог понять. Из-за этого у меня постоянно было довольно депрессивное состояние, но меня спас хоккей. Когда выходишь на лед, там язык один.

Кстати, понравилось, что даже когда я по-английски почти не говорил, надо мной не смеялись, а пытались помочь. В Канаде очень добрые ребята, всегда готовы подсказать что-то, поддержать. Еще один, можно сказать, психологический кризис у меня случился после перелома ноги. Тогда тоже накрыло довольно сильно.

Когда я возвращался на лед после этой травмы, я волновался сильнее, чем перед своей первой игрой или финалом Кубка Стэнли, но меня тогда так тепло встретили, что эти эмоции я запомню на всю жизнь — мне было одновременно очень тяжело, но и очень приятно.

Раньше я старался перед выходом на лед как-то сбить волнение. Подышать, успокоиться, чтобы сердце из груди не выпрыгивало, а потом понял, что чрезмерное спокойствие только мешает.

Прикол игры в том, что, выходя на нее, ты немножко дрожишь, боишься, но как только совершаешь первый силовой прием либо отдаешь точный пас, тебя просто накрывает какой-то волной уверенности, и ты на этой волне проводишь весь матч.

Надо не заталкивать эмоции куда-то вглубь, а дать игре вывести тебя на правильный настрой. Это очень интересный процесс. Спокойным выходить нельзя, надо быть эмоциональным и даже в чем-то злым.

В этом, кстати, моя позиция отличается от того, чему нас учат спортивные психологи, хотя с тем, как переживать удаления и поражения они мне помогли, но все равно, если команда проиграла из-за меня я, конечно, буду даже ночью лежать и прокручивать в голове разные моменты. Проигрыши бесят.

В регулярном чемпионате очень много игр, и не всегда на каждую хватает эмоций. Много раз бывало, что в раздевалке в перерыве тренер или капитан словами или криком возвращал нам правильный настрой. Например, Джон Купер в этом очень силен. Всегда знает кого и за какие ниточки надо дернуть.

Кстати, такой же бодрящий эффект иногда оказывает и драка на льду — все сразу собираются, и игра идет иначе.

В кино о спорте любят показывать команды какими-то почти семьями, но в реальности мы не проводим друг с другом столько времени и не ходим куда-то вместе после игр. Такое бывает скорее в молодежном хоккее, там ни у кого еще нет жен и детей.

Хотя в «Тампе», после того как мы выиграли два Кубка Стэнли, мы очень сплотились. Прошли вместе такой сложный путь, провели столько времени вместе в отелях во время плей-офф... Теперь созваниваемся, переписываемся.

Даже за последние 15 лет многое в отношении к делу у профессиональных спортсменов поменялось. Старшие ребята рассказывают, что раньше все могли командой после игры пойти в клуб. Да и за день до игры тоже.

Сейчас молодежь себе такого не позволяет — все правильно питаются, правильно спят, правильно тренируются, и потом ты на лед с ними выходишь и видишь, насколько они быстрые и энергичные. Это все работает.

Когда ты хорошо восстанавливаешься, ты можешь больше, ты меньше устаешь. Я и сам на себе это тоже прочувствовал.

Да, я могу посмотреть самую разную статистику своих бросков и полезных действий. После этого я понимаю, над чем и как мне стоит поработать. Я, например, изменил даже технику катания. У нас в «Тампе» была тренер, которая снимала нас на камеру и потом показывала, что можно улучшить в биомеханике. Это мне реально помогло.

После перелома я с ней катался пару раз и понял, что я теряю где-то 20 сантиметров от идеального толчка. Поработал над этим и покатил намного быстрее. Хоккей вообще сейчас очень ускоряется. Клюшки, коньки, люди очень быстрые. И самое главное, что на этой скорости они успевают еще и думать. В общем, хоккей растет.

Я первый раз оказываюсь в ситуации, когда я — единственный русский в команде. К этому придется привыкать, но, надеюсь, все получится. А вообще мне в «Юте» нравится.

В клубе занято много людей с опытом работы в NBA (а это самая сильная с точки зрения организации лига в мире). Видно, что они знают, как использовать свой опыт для команды и хоккея вообще.

Да, мы, например, с ребятами в «Тампе» регулярно делали ставки на супербоул (финальная игра за звание чемпиона Национальной лиги США по американскому футболу — МТ).

Думаю, что он повышает интерес к спорту — болельщики сильнее переживают за результат, когда от него зависит еще и их личный выигрыш.

Только сам став отцом, я понял и начал по-настоящему ценить то, сколько внимания мне уделял и уделяет мой папа. Раньше я воспринимал это как само собой разумеющееся. Все то время, что пришлось на мое детство, он посвятил мне. Он постоянно был со мной на тренировках и все для меня делал и делает до сих пор. Папа всегда звонит мне после игр.

Не важно, будет он играть в хоккей или нет, я всегда буду с ним и буду помогать. Естественно, в какой-то момент нужно будет дать ему и дистанцию. Это такой момент, к которому мы, наверное, оба с сыном придем.

Нет, у меня было очень веселое детство. Каждое лето я ездил к бабушке в деревню под Воронежем. Там было много друзей — компания из человек тридцати. Мы и в речке плавали, и шалаши строили, и заброшенные дома перестраивали под какие-то свои базы...

Но я не только бездельничал. Мы с дедом, например, коз утром на пастбище выводили, прибивали там колышки, а потом вечером забирали их. Сено косили, вставали в 5 утра. Правда, я, помню, покосил минут пятнадцать и пошел дальше спать. Деда одного оставил. Не задалось у меня и с дойкой коз, но молоко пил — бабушка доила. В общем, прикольное было детство.

Я вообще мечтаю, чтобы у меня сын тоже через такое прошел, потому что это прямо классно, особенно когда много друзей. Самое главное, наверное, это все-таки в детстве родители и друзья, то есть окружение.

Потому что я и в другую деревню приезжал, ко второй бабушке, и вот там у меня друзей не было. Я скучал и рвался под Воронеж.

Да, осознанно заниматься благотворительностью я начал года три назад. Мне тогда очень хотелось помогать, но я не знал как. Помню, приехал в свой родной Нижнекамск, и мы с ребятами просто стали выкупать билеты на домашние матчи «Нефтехимика» для тех, кто нуждался в поддержке. Назвали это сектором Сергачева (сейчас он называется «Сектор 98»). Пытались привить любовь к хоккею.

Потом это переросло в более серьезный формат — мы начали организовывать турниры для детей, любителей и профессионалов. Взяли шефство над несколькими ребятами и до сих пор помогаем им во всем. Одной девочке с ДЦП сделали ремонт в квартире, адаптировали санузел так, чтобы ей на коляске было удобно. Мальчику купили специальную коляску, в которой он нуждался. Вывозим их на разные мероприятия — квесты, экскурсии...

Планируем эту работу расширять, тем более что, как ты уже упомянул, сейчас у меня появились партнеры и единомышленники из благотворительного фонда «Пари и побеждай». У нас с ними произошел полный мэтч, и планов много.

(За каждый гол или результативную передачу Михаила Сергачева в НХЛ в «копилку» начисляется 98 тыс. рублей. В конце месяца собранные средства направляются на поддержку спортивной инфраструктуры: строительство, модернизацию и оснащение спортивных объектов, выбранных как «Объект месяца». – МТ)

Я хочу еще много чего выиграть. Кубок Стэнли, Джеймс Норрис Трофи (награда лучшему защитнику сезона в НХЛ. — МТ), конечно, олимпийское золото, если получится. Но пока нужно в этом сезоне выйти с «Ютой» в плей-офф. В общем, есть к чему стремиться.